Основы эстетического воспитания и развития детей дошкольного возраста. Эстетическое воспитание вкуса

Система эстетического воспитания подразумевает такое педагогическое воздействие на ребенка, которое способствует развитию у него способности воспринимать прекрасное вокруг себя, отличать красивое, гармоничное от безобразного. Молодые люди со временем должны не только уметь оценивать красоту природы, человеческих отношений, но и испытывать необходимость эстетической деятельности.

Эстетическое воспитание – это одно из направлений педагогики, главная цель которого научить человека понимать и ценить прекрасное.

Эстетическое воспитание имеет личностную направленность и должно охватывать такие стороны развития детей:

1. Формирование потребностей в области искусства и художественных ценностей.
2. Воспитание способности к художественному восприятию, которое охватывало бы многие области эстетических явлений.
3. Освоение знаний для понимания искусства, развитие умения выражать собственные суждения, взгляды по поводу художественного воплощения действительности.

Понятие эстетического воспитания

Развивается эстетический вкус не вдруг, а на протяжении многих лет. Он возникает в процессе работы над эстетическим ростом личности ребенка, когда родители и педагоги стараются развить в нем творческие способности.

Эта сфера воспитания имеет комплексное воздействие на личность, пронизывает все области деятельности, влияет на глубину мышления и чувств, жизненные установки, избирательность. Она тесно взаимосвязана со всеми сферами воспитания, особенно нравственной, поскольку имеет эмоциональное воздействие, заставляет испытывать гамму сложных чувств, выступает организатором духовного роста, регулятором поведения.

О развитости эстетической культуры личности говорит отсутствие в поведении пошлости, способность оценить поэзию высоких чувств, отношений, творческого труда.

Детям не только необходимо иметь потребность в эстетической деятельности, но и активно применять усвоенную систему знаний и навыков в повседневной жизни. Детское творчество тренирует память, формирует мыслительные реакции, учит планированию. Самые первые уроки эстетики на примерах явлений природы и родного края зарождают основы патриотизма, любви к близким, Родине.

Значение эстетического воспитания

Его актуальность человечество начало понимать еще со времен древности. Многие мыслители и поэты утверждали, что с его помощью можно установить общество гармонии и справедливости что «красота спасет мир».

Воспитательная сила искусства заключена в том, что с его помощью человек способен переживать такие насыщенные чувства как радость и грусть, любовь и ненависть, восхищение и разочарование. Испытанные однажды по прочтении сказки или театральной постановки, они переносятся ребенком на реальные жизненные явления.

Культура, литература играют в духовной жизни общества роль не меньшую, чем наука. С их помощью молодежь тоже познает мир, развивает свое сознание, укрепляется во взглядах и убеждениях.

Игра – наиболее продуктивный способ развития творческого потенциала. Посредством игровой деятельности ребенок включается в общение, овладевает элементами культуры, накапливает эстетические впечатления. В процессе игры происходит подготовка к тому, чтобы войти в мир искусства, превратить его в средство познания всего, что окружает.

Занятия по развитию речи формируют представления о многообразии языков и культур родной страны, пробуждают любовь к чтению, дают навыки культуры общения. Особое место занимают походы в театр, кружки выразительного чтения.

На занятиях по окружающему миру воспитывают любовь к природе, патриотизм. Особая роль отводится школьному музею, внимания требует формирование традиций учебного заведения.

Внеурочная деятельность по изучению культуры народов России , проведение совместно с родителями мероприятий, праздников, участие в народных играх и театрализованных представлениях, обрядах дает возможность комплексного решения задачи эстетического развития детей и одновременно их духовно-нравственного воспитания.

Планирование уроков по искусству приобретает особенно важную роль. Они органично продолжаются во время внеклассной деятельности. Приобретенные на уроках по искусству знания ребята с успехом применяют в реальной творческой практике на занятиях в драматических кружках, группах изобразительного искусства.

С этой воспитательной областью тесно связаны походы в театры и кино, экскурсионные поездки, общение с деятелями культуры, искусства.

Обратите внимание

Жизненный опыт детей на каждой стадии развития достаточно мал. Они нескоро смогут выделять эстетические явления из общей массы. Приобщение к творчеству воспитывает у ребенка эстетические потребности, умение наслаждаться искусством, пробуждает интерес к нему, развивает эстетический вкус.

Здоровье общества и эстетическое воспитание

Нынешняя образовательная система несостоятельна. В интересах государства заменить ее на такую, которая позволит максимально раскрыться каждой индивидуальности, поможет детям определить свои пристрастия в искусстве, науке, выбрать любимое ремесло.

Кружки и группы развития должны включать не более 5-7 человек, начиная лет с 5. Находясь вдали от тусовок, подрастающее поколение будет развиваться в культурной среде, учиться чувствовать и думать.

Мышление, речь многих современных детей неразвиты, они не способны выразить свои чувства, переживания. , освоить чтение стихов. Детям постарше нужны занятия в балетных, театральных, художественных студиях, знакомство с риторикой, шахматами, астрономией, изучение биологии, археологии, антропологии.

Откуда возникает творческое общество, грамотные наставники, способные воспитать нравственную личность, имеющую широкий гуманитарный кругозор? Нужны энтузиасты, вооруженные не только теорией, с разработанными программами, имеющие четкие представления о целях эстетического воспитания. Процесс длительный, но неизбежный, иначе обществу грозит вырождение.

Как нельзя заставить любить, так понимать красоту тоже невозможно принудительно. Эрмитаж с Русским музеем, книги по искусству не должны быть в планах каждого воскресенья. Детей можно «наполнить» знаниями. Но целью эстетического воспитания не может быть набор знаний. Это понятие предполагает, прежде всего, способность видеть, создавать вокруг себя красоту.

Эстетический вкус.

Редко кто не знает поговорок и присловий относительно "вкуса":

"О вкусах не спорят" (древние римляне)

"На вкус, на цвет торарищей нет" (обиходная молва)

"Не разжевав, вкуса не узнаешь." (росская пословица)

"Вкус" - сравнительно молодая эстетическая категория. В научное употребление она входит лишь с ХУІІ века.

Существует вкус физиологического характера: что вкусно, а что невкусно. Этот вкус зависит от особенностей человека, его психологического своеобразия. Это, скорее, не вкус, а предпочтение, которое отдает личность соленому или сладкому, холодному или горячему, громкому или тихому (звуку). Такие характеристики не имеют общественного смысла, не затрагивают интересов другого человека.

Вкус эстетический - глубоко индивидуален и принадлежит он сфере общественной, социальной.

Эстетический вкус не врожденное качество личности. Это социальная способность человека, что формирующаяся в процессе воспитания и образования человека. Эстетический вкус является важнейшей характеристикой личности, определяющей уровень человеческой индивидуальности.

Эстетический вкус не сводится к способности оценивать, а завершается присвоением или отбрасыванием культурной, эстетической ценности. Таким образом, эстетический вкус - это способность личности к индивидуальному отбору эстетических ценностей, а тем самым к развитию и самоформированнию.

Человек, обладающий эстетическим вкусом отличается определенной завершенностью, целостностью, то есть является личностью, которая кроме индивидуальных особенностей - пол, возраст, рост, цвет волос и глаз, тип психики обладает индивидуальным, внутренним, духовным миром, который определяется социальными ценностями и предпочтениями.

Становление личности процесс длительный, не завершающийся никогда. Тем не менее в возрасте от 13 до 20 лет формируются основные социальные характеристики личности, в том числе эстетический вкус.

Ценность каждой личности заключается в ее своеобразии, неповторимости. Когда человек присваивает любые общепризнанные эстетические и культурные ценности, это говорит об отсутствии эстетического вкуса. Это проявляется в недостаточности личнного отношения к миру, неспособности отобрать из богатства культуры те, ценности, которые развиваются, дополняют природные задатки, способствуют профессионализму, нравственному совершенству.

Эстетический вкус своеобразным чувством меры. Проявляется в равновесии внутреннего и внешнего, гармонии духа и социального поведения.

Часто эстетический вкус сводят лишь к внешним формам его проявления. Например , рассматривают вкус как способность человека следовать моде как в узком, так и в широком смысле (умение модно одеваться, посещать модные выставки, спектакли, быть в курсе последних литературных публикаций). Однако эстетический вкус - это не столько внешние проявления, сколько глубокое гармоническое сочетание духовного богатства личности с бескомпромиссностью его социального проявления.

Личность, обладающая эстетическим вкусом, не следует слепо моде, если модная одежда деформирует эстетические особенности, своеобразие, такая личность может иметь смелость быть старомодною или нейтральной к моде. В этом проявляется ее эстетический вкус.

Свойства личности в общении являются ее ведущими характеристиками. Составить верное представление о человеке можно лишь в условиях общение или совместной деятельности.

Способность человека совершенствовать через отбор и усвоение определенных культурных ценностей и есть индивидуальный эстетический вкус.

Эстетический вкус имеет особую модификацию - художественный вкус. Развивается он на базе эстетического и в свою очередь влияет на него. Художественный вкус формируется только через общение с миром искусства и определяется художественным образованием (знанием истории искусства, законов формообразования различных видов искусства, знакомством с литературно-художественной критикой). Художественный вкус как и эстетический вкус показывается предметом споров.

Эстетический и художественной вкусы могут характеризовать пристрастие, симпатию и антипатию не только личности, но и социальной группы, класса.

Эстетический вкус всегда несет на себе печать классовых предпочитаний, целей и ценностей.

Единых эстетических вкусов и норм для всех времен и народов не существует. Индивидуальный вкус не всегда может претендовать на общезначимость, хотя и не противоречит общественным ценностям. Тому необходимо тактично и терпимо относится к мнению других людей.

Например, сколько не доказывают, что музыкальная классика лучше эстрады, а молодые люди с магнитофонами слушают и на улицах, и в транспорте не Моцарта и Бетховена, а какие-нибудь невыразительные, однообразные "роки".

Когда речь идет о вкусах, претендующих на общезначимость, то это касается, прежде всего, произведений искусства. Именно они чаще всего становятся предметом споров и дискуссий. Художник первым делает предметом общественного обсуждения новых явления жизни или осуществляет пререоценку устоявшихся представлений и ценностей. Этот процесс связанный с поиском новых изобразительно-выразительных средств, художественного языка. Поэтому дать оценку художественному произведению дело сложное и ответственное. Правильное мнение вырабатывается лишь в ходе длительных художественно-критических дискуссий.

Эстетический и художественный вкусы могут изменяться на протяжении жизни человека. Возраст, жизненный путь, богатство художественного опыта личности могут вносить свои коррективы.

На уровне с эстетическим вкусом существует извращенный. Вкусы разнообразны и изменчивы, и могут быть представленные множеством вариантов.

Эстетический вкус - это оценка действительности в соответствии с эстетическими чувствами, потребностями, интересами и мировоззрением людей. Эстетический вкус есть единство объективного и субъективного. Эстетический вкус показывает своеобразие чувств, интеллект, культуру человека, его образованность, социальную принадлежность.

Вкус - это способность чувствования, понимания и оценки эстетических явлений.

Среди других важных аспектов эстетической культуры личности в современную эпоху приобретает большое значение категория вкуса, которая детально и глубоко исследована в работах Пьера Бурдье. Согласно мнению Бурдье, эстетический вкус является социально обусловленной и институционально сконституированной категорией. В формировании эстетического вкуса формальному образованию принадлежит важная роль, но она является имплицитной, так как в собственном смысле, по мнению Бурдье, “художественное воспитание, которое, как предполагается дается образовательной системой, является практически несуществующим”. Образовательная система, основанная на социальных различиях, создает то, что Бурдье называет “эстетической диспозицией”, которая и определяет вкусы иценности в области искусства, что соответствует месту индивида в социальной иерархии.

Социологические исследования, проведенные Бурдье среди групп населения с различным уровнем образования и с различным социальным положением, показывают, каким образом "культивированные диспозиции” и культурная компетентность проявляются в природе потребляемых культурных товаров и в способе, которым они поглощаются. Они варьируются в соответствии с категорией агентов и с областью в которой они применяются, начиная с наиболее “легитимных” областей, таких как живопись или музыка, и кончая наиболее личными, такими как одежда, мебель или пища, а внутри "легитимных” областей в соответствии с "рынками”, академическими или неакадемическими, в которые они могут быть помещены. В результате исследования были установлены два важных факта: с одной стороны, существует очень тесное отношение, связывающее культурные практики с "образовательным капиталом” и социальным происхождением, с другой, при равных уровнях образовательного капитала вес социального происхождения в системе объяснений практик и предпочтений увеличивается по мере удаления от наиболее “легитимных” областей культуры.

Образовательные квалификации будучи адекватным индикатором продолжительности школьной “индоктринации”, т.е. формального образования, гарантирует культурный капитал в той мере, в которой он унаследуется от семьи или же только приобретается в школе. "Показателем культурного уровня и его социального определения становится количество знания и опыта в сочетании со способностью говорить о них”.

Принимая во внимание то взаимоотношение, которое существует между"культурным капиталом”, унаследованным от семьи, и "академическим капиталом”, а также логику передачи культурного капитала и функционирования образовательной системы, мы не можем объяснить тесную взаимосвязь между компетентностью в музыке или живописи и академическим капиталом исключительно действием образовательной системы и еще меньше художественным образованием, которое, как предполагается, она дает, но которое практически не существует. Академический капитал, согласно Бурдье -- это “продукт совмещенных усилий культурной трансмиссии через семью и культурной трансмиссии через школу”... Через операции внедрения ценностей школа также помогает сформировать общую диспозицию в отношении “легитимной” культуры, которая вначале приобретается по отношению материала, получившего статус программного, но может быть применена за пределами учебного плана, принимая форму незаинтересованной способности накапливать опыт и знание, которые могут и не быть “непосредственно прибыльными на академическом рынке”. Образовательная система определяет общую культуру, выходящую за рамки учебного плана, “негативно”, отграничивая внутри доминантной культуры область того, что включено в учебные планы и контролируется экзаменами.

Бурдье определяет основные черты культурной аристократии как эссенциализм и отказ от самоопределения своей сущности, что ведет за собой свободу от соблюдения мелочных правил. Для академической аристократии идентификация с сущностью культивированного человека равно принятию требований, имплицитно в ней содержащихся. В своих целях и средствахобразовательная система определяет стремление к "легитимному самодидактизму”, который предполагается при приобретении общей культуры и необходимость в котором растет по мере продвижения в образовательной иерархии. Противоречивость фразы "легитимный самодидактизм” указывает на качественное различие между высоко ценимой вне учебного плана культурой обладателя академических квалификаций и “нелегитимной”, “внеплановой” эстетической культурой самодидакта. Последняя, вне институционального контроля, который официально санкционирует ее приобретение, признается только в пределах технической компетенции без какой-либо социальной ценности.

Хотя образовательные институты предполагают выполнение определенных эстетических практик, они не могут требовать их выполнения, поэтому эти практики становятся атрибутом, закрепленным за определенным статусом, характеризующим эстетическую диспозицию.

Эта логика помогает объяснить, каким образом "легитимная диспозиция”, которая приобретается путем частого контакта с определенным классом текстов, а именно литературными и философскими произведениями) признанными академическим каноном, распространяется на другие менее легитимные произведения, такие как авангардная литература или на области, получившие меньшее академическое признание, такие как кино. Компетенция в этих областях не обязательно приобретается в учебном процессе, чаще она является результатом ненамеренного усвоения, осуществляемого через семейное или внешкольное, но институциональное (кружки, клубы, лектории и т.д.) эстетическое образование. Эта диспозиция при помощи набора перцептупальных и оценочных схем дает возможность его обладателю воспринимать, классифицировать и запоминать разнообразный эстетический опыт. Таким образом, можно объяснить то, что образовательные квалификации функционируют как условия входа в универсум легитимной культуры. Но существует еще один важный, еще более скрытый эффект институциональной системы эстетического воспитания. Через образовательные квалификации обозначаются некоторые условия существования -- те, которые составляют предпосылку получения квалификации, а также эстетической диспозиции, наиболее жесткого условия вступления в мир “легитимной культуры”.

Любое “легитимное” произведение задает нормы своего восприятия и определяет как единственное легитимный способ восприятия тот, который вводит в игру определенную диспозицию и определенную компетентность. Это означает, что все агенты объективно измеряются этими нормами. В то же время можно установить являются ли эти диспозиции компетентности дарами природы или же продуктами обучения и выявить условия неравного классового распределения способности к восприятию “высокой культуры”.

По мнению Бурдье, невозможно провести сущностный анализ эстетической диспозиции, который основан на рассмотрении объектов социально предназначенных в качестве произведения искусства, то есть требующих эстетической интенции, способной конституировать их как таковые. Такой анализ, вынося за скобки институциональный аспект проблемы, не принимает во внимание коллективного и индивидуального генезиса этого продукта истории, бесконечно репродуцируемого образованием и не выделяет историческую причину, которая подлежит необходимости института. Если произведение искусства это то, что требует быть воспринято как эстетическое, и если каждый объект, естественный или искусственный, может быть воспринят эстетически, то и можно прийти к выводу, что эстетическая интенция создает произведение искусства. Внутри класса искусственно созданных объектов, определенных в оппозиции к естественным объектам, класс художественных объектов определяется тем фактом, что их необходимо воспринимать эстетически, то есть с точки зрения формы, а не функции. Но как такое определение может быть сделано операционально? Э. Пановский отмечает, что практически невозможно определить научно в какой момент искусственный объект становится художественным объектом, то есть форма преобладает над функцией. Интенция производителя является продуктом социальных норм, которые определяют историческую изменчивую границу между простыми техническими объектами и произведениями искусства. Однако оценка зависит также и от интенции зрителя, которая сама является функцией условных норм, управляющих отношением к произведению искусства в определенной социально-исторической ситуации, а также от способности зрителя конформировать с этими нормами, то есть от его художественного образования. Эстетический способ восприятия в “чистом виде” соответствует определенному способу художественного производства. Так, если продукт художественной интенции утверждает абсолютную первичность формы над функцией (постимпрессионизм) это категорически требует “чистой” эстетической диспозиции, которая раньше требовалась лишь условно.

Современный зритель должен репродуцировать первичную операцию, при помощи которой художник произвел этот новый фетиш. Взамен он получает как никогда много. Наивный эксгибиционизм “выставляемого напоказ” потребления, который стремится к дистинктивности в “грубом” выставлении напоказ плохо усвоенной роскоши -- ничто в сравнении со способностью чистого взгляда, квазикреативной власти, которая отделяет эстета от толпы радикальным различием, инскрибированным в “персонах”. В этой с вязи Бурдье обращается к концепции культуры Х. Ортеги-и-Гассета. Он опирается на положение Ортеги о враждебности массы новому искусству, “антинародному” по своей сущности. В последнее время “самолегитимирующее воображение счастливого меньшинства”, становится предметом анализа столь влиятельного философа как С. Лангер. В ее исследовании мы видим “постоянное воссоздание кантианской темы антиномии чистого удовольствия и наслаждения чувств”: «В прошлом массы не имели доступа к искусству. Музыка, живопись и книги были удовольствиями доступными богатым, Можно было бы предположить, что бедные, "простые” люди получали бы такое же удовольствие если бы у них был шанс. Но теперь, когда все могут читать, ходить в музеи, слушать великую музыку по крайней мере по радио, суждение масс об этих вещах стало реальностью, и таким образом стало ясно, что великое искусство не является непосредственным чувственным удовольствием. Иначе оно, подобно печенью или коктейлям льстило бы как необразованному, так и культивированному вкусу”.

Отношения дистинктивности не являются лишь случайным компонентом эстетической диспозиции. Чистый взгляд предполагает разрыв с обычным отношением к миру, который является социальным разрывом. Х.Ортега-и-Гассет современному искусству систематический отказ от всего человеческого то есть от страстей эмоций и чувств, которые обычные люди вкладывают в свое обычное существование. “Отказ от человечного” означает отказ от всего обычного, легкого и непосредственно доступного. Интерес в содержании репрезентации, который ведет людей к называнию прекрасным репрезентацию прекрасных вещей, уступает место равнодушию и дистанции, которые отказываются подчинять суждения о репрезентации природе репрезентируемого объекта.

Таким образом, утверждает Бурдье, "чистый” взгляд может быть определен в сравнении с "наивным” взглядом, а популярная эстетика определяется по отношению к высокой эстетике. Нейтральное описание любого из этих противоположных типов видения невозможно.

В своем анализе "популярной” эстетики, которая представляет особый интерес для темы данной работы, Бурдье подчеркивает, что она основана на подтверждении связи между искусством и жизнью, что предполагает подчинение формы функции, на “отказе от отказа”, который является отправным пунктом высокой эстетики, то есть явного отделения повседневной диспозиции от эстетической. Враждебность рабочего класса и слоев среднего класса, обладающих наименьшим культурным капиталом, по отношению к формальным экспериментам проявляется в отношении к театру, живописи, кино, фотографии. В театре и в кино популярная аудитория любит сюжеты, которые развиваются логически и хронологически в направлении к счастливому концу и идентифицируют себя скорее с простыми сюжетами и персонажами, чем со спорными символическими фигурами и действиями или загадочными проблемами“ театра жестокости” и т.п.. Это отторжение происходит не из-за незнакомости, а по причине глубоко укорененного требования участия, в котором формальный эксперимент приносит разочарование.

Популярные вкусы относятся в формальной утонченности как к знаку вытеснения, отторжения непосвященных. Характер высокой культуры, сакральной и удушенной, предполагает ледяную торжественность великих музеев, роскошь оперных театров, декор концертных залов, что создает дистанцию, отказ от коммуникации, предупреждение против соблазна фамильярности. Напротив, популярные развлечения предполагают участие зрителя, а также коллективное участие публики в празднике, причиной которого оно становится.

Эта популярная реакция является полной противоположностью отдаленности, равнодушию эстета, который, аппроприируя какой-либо из объектов популярного вкуса, вводит дистанцию, разрыв -- меру своей отдаленной дистинктивности, путем смещения интереса с содержания, персонажа или сюжета на форму. Относительная оценка специфических художественных эффектов несовместима с погружением в непосредственную данность произведения. Эстетическая теория так часто рассматривала отдаленность, незаинтересованность, равнодушие как единственный способ признать автономность произведения искусства, что мы стали забывать, что они означают отказ от инвестирования самого себя и серьезного восприятия. Создалось убеждение, что вкладывание слишком большой страсти в творения разума наивно и вульгарно, что интеллектуальное творчество противостоит моральной целостности или политической последовательности.

Популярная эстетика представляет, по утверждению Бурдье, негативную противоположность кантианской эстетике. Последняя стремится отделить незаинтересованность, единственную гарантию эстетического качества созерцания, от заинтересованности чувств, которая определяет приятное, и от заинтересованности разума, которая определяет Добро. По контрасту, в массовой культуре каждый имидж выполняет функцию и соотносится с нормами морали или с удовольствием во всех суждениях. Эти суждения всегда являются реакциями на реальность репрезентируемой вещи или на функции, которые могла бы выполнять репрезентация. Так, фотограф) может репродуцировать ощущение ужасов войны, просто показав этот ужас. “Популярный натурализм узнает красоту в образе красивой вещи или, реже, в красивом образе красивой вещи”.

Эстетика, которая подчиняет форму и само существование образа его функции, плюралистична и условна, завися от различных аудиторий. Поскольку имидж всегда судится путем отсылки к функции, которую он выполняет для определенного человека или класса зрителей, эстетическое суждение принимает форму гипотетического суждения, имплицитно основанного на признании жанров, совершенство и масштаб которых определяется концептом. Произведение часто редуцируется к стереотипу их социальной функции. Неудивительно, что эта эстетика, которая основана на информативном или моральном интересе, отвергает образы тривиального суждения образу объекта автономности в отношении объекта образа. Только цвет может предотвратить отторжение тривиальных вещей.

Принципы оценки произведения искусства людьми, не имеющими специфической компетенции, полностью противоположны принципам традиционной эстетики. Для популярной культуры характерна систематическая редукция объектов искусства к объектам жизни, что является явным"варварством” с точки зрения "чистой” эстетики. Эстетизм, который делает артистическую интенцию основой "искусства жить” предполагает своего рода моральный агностицизм, полную противоположность этической диспозиции, которая подчиняет искусство ценностям искусства жизни. Эстетическая интенция может только противоречить диспозициям этоса или нормам этического, которые определяют легитимные объекты и способы репрезентации для различных социальных классов, исключая из универсума репрезентабельного некоторые реальности и способы их репрезентации. Так, наиболее легкие способы эпатажа это трансгрессия этической цензуры (например, в вопросах секса), которую принимают другие классы даже внутри области, которые доминантная диспозиция определяет как эстетическое. Другой способ -- это придание эстетического статуса объектам или способам репрезентации, которые исключаются доминантной эстетикой своего времени.

Символическая трансгрессия представляет собой антитезу мелкобуржуазного морализма. Декадентское искусство, отрезанное от социальной жизни, не уважающее ни бога, ни человека, должно быть подчинено науке морали и справедливости. Целью искусства, в таком случае, должно быть возбуждение морального чувства, достоинства, идеализация реальности подмены объекта идеалом объекта, изображением истинного, а не реального. Одним словом, оно должно образовывать. Для этого оно должно передавать не личные впечатления, а реконструировать социальную и историческую истину, доступную для всеобщего суждения. Эта концепция образовательной функции искусства, полностью редуцирующая его собственно эстетический аспект, нашла выражение во многих теоретических и практических разработках концепции эстетического воспитания. Результатом явилось смещение акцентов в художественном воспитании на идеологическую, этическую, историческую сторону произведения, на все то, что так или иначе связано с содержанием, а форма была практически выведена за скобки. Такой подход, несмотря на его демократический потенциал, является на деле формой идеологической индоктринации через посредство текстов искусства и вряд ли может быть назван эстетическим воспитанием. Кроме того, в нем не учитываются социальные различия, во многом обуславливающие разницу в восприятии искусства.

Восприятие произведения искусства, согласно Бурдье, также социально обусловлено, так как оно основано на "принципе уместности”, сконституированном и приобретенном социально. Именно этот принцип позволяет выбирать стилистические черты, характерные для определенного периода, художника или группы художников, из многообразия предложенных глазу элементов. Невозможно охарактеризовать произведение искусства с точки зрения стиля без знания альтернативных возможностей, т.е. без определенной компетентности. "Эстетическая диспозиция, понимаемая как способность к восприятию и расшифровке специфически стилистических характеристик, неотделима от специфической художественной компетентности”. Последняя может быть приобретена не только в процессе обучения, но и в прямом контакте с произведениями искусства. Таким образом, способность к эстетическому суждению воспитывается путем создания эстетической диспозиции, т.е.способности к самостоятельным эстетическим суждениям, и формируется эта основа эстетической культуры личности только институционально, т.е. или в процессе обучения, или в процессе контакта с такими культурными институтами как музеи, галереи, выставки, в которых эксплицитно или имплицитно присутствует образовательная функция. Но это еще не объясняет разницы между "чистым”, незаинтересованным восприятием формы, характерным для эстетической диспозиции, и восприятием, обусловленным популярным, или" варварским” вкусом, основанным на оценке содержания произведения искусства. Согласно Бурдье, чтобы объяснить связь между "культурным капиталом” (т.е. уровнем образования) и способностью оценивать искусство “вне зависимости от его содержания”, недостаточно указать на тот факт, что образование обеспечивает языковые инструменты и референции, которые делают возможным выражение эстетического опыта и конституируются этим выражением. По сути дела, эта связь утверждает зависимость эстетической диспозиции от материальных условий существования, которые являются предпосылкой аккумуляции культурного капитала, который может быть приобретен в результате отстранения от экономической необходимости. Вывод Бурдье основан на социальной обусловленности эстетической культуры личности -- только высшие страты общественной иерархии, свободные от повседневных экономических трудностей, становятся носителями эстетической диспозиции и незаинтересованных эстетических суждений, основанных на принципах кантианской эстетики.

Бурдье, так же как и Г.Рид, обращается к понятию игры, но игра для него -- не пространство свободного применения творческих сил, а интеллектуальная иллюзия, требующая “игровой серьезности”, доступная только тем, кто не забывает о нейтрализующей дистанции, которой требует “иллюзия”-игра. Способность удерживать эту дистанцию крайне важна для эстетической диспозиции, которая представляет собой ”обобщенную способность нейтрализовать требования повседневности и выводить за скобки практические цели... которая может возникнуть в мире, свободном от настоятельной необходимости и путем практики такой деятельности, которая является самоценной -- учебных упражнений или созерцания произведений искусства.Роль эстетического воздействия как школы, так и семьи, в таком случае, так же обусловлена экономическими и социальными условиями, лежащими в их основе, а также содержанием, которые они “внушают”. Введение игрового элемента в образовательную практику (в форме спортивных игр, а также игровых элементов в стандартных учебных занятиях) не столько создает определенную "зону свободы”, так как игры эти проходят по строго установленным правилам, сколько конституирует элементы эстетической, незаинтересованной деятельности, которая составляет часть жизнедеятельности экономически привилегированных классов. Эта аккумуляция культурного капитала через игру позволит подростку, при вхождении в мир взрослых, освоить такую "незаинтересованную” и "неоплачиваемую” деятельность как внутреннее убранство дома и его поддержание, прогулки и туризм, церемонии и приемы, а также артистические практики и удовольствия. Символическое потребление произведений искусства составляет неотъемлемую часть свободы от экономической нужды, которому сопутствует наличие свободного времени и субъективных возможностей такого потребления, оно является "утверждением власти над доминируемой необходимостью”.

Социальная обусловленность эстетической диспозиции наиболее ярко проявляется в такой категории как эстетический вкус, в котором выражается социальная дистинктивность. Отсюда негативная окраска в отношении вкусов других, отрицание их как неестественных и порочных. "Эстетическая нетерпимость может обернуться ужасным насилием”. Эстетический вкус определяет различные жизненные стили, которые чаще всего нетерпимы друг к другу. Это проявляется как объективно, так и субъективно в повседневной жизни, в косметике, одежде, интерьере, которые становятся утверждением положения индивида в социальном пространстве.

Поскольку образовательный капитал не означает равенства социального положения, то вариации в нем связаны с понятием компетентности, даже в тех областях, которые не затрагиваются образовательной системой. Культурная или языковая компетентность приобретается в отношении определенного поля, функционирующего одновременно как источник внушения и как рынок, и определяется условиями своего приобретения. Способ использования символических товаров является отличительной чертой “класса” и идеальным оружием в стратегиях различения. ” Идеология естественного вкуса противопоставляет две модальности культурной компетенции и ее использования и стоящие за ними два способа приобретения культуры”. Всеобщее раннее семейное образование, начинающееся с первых лет жизни и переходящее в институциональное обучение, которое завершает его, отличается от запоздавшей методической учебы не столько глубиной и длительностью своего воздействия, сколько модальностью отношения к языку и культуре, которые оно создает.

Основой компетентности "знатока” является медленное усвоение, практическое мастерство, которое, подобно искусству мышления или искусству жизни не может быть передано исключительно путем предписания или внушения. Приобретение такой компетентности подразумевает постоянный контакт с произведениями искусства. Такой подход заранее ограничивает сферы влияния эстетического воспитания через образовательные институты, которые не имеют или не используют возможности создания эстетической среды. Находящиеся вне школьной программы виды эстетической деятельности связаны с неравными локализациями, экономическим статусом, кадровым обеспечением этих институтов. Если художественное воспитание в рамках учебного заведения и влияет на (формирование эстетического вкуса, то скорее в негативном плане. манифестируя недоступность непосредственного общения с произведениями искусства или ограничивая ее жесткими сигнификациями, обусловленными институциональной политикой. Это может привести к различным последствиям для создания эстетической диспозиции, от полного отторжения до стремления к тотальной апроприации во взрослом мире, в зависимости от социальных амбиций, места в иерархии, его подвижности или ригидности, контактов с представителями других страт и т.д.

Усвоенное с детства эстетическое суждение знатока всегда является до какой-то степени бессознательным. При сопоставлении этого "естественного” эстетического вкуса с теми вкусами, которые должны формироваться в институционализированном воспитательном процессе мы снова сталкиваемся с дилеммой интуитивного и рационального в эстетическом воспитании. Можно ли рациональными методами воспитать и развить эстетические критерии и оценки носящие часто спонтанный и интуитивный характер. Бурдье подчеркивает противоположность этих принципов: “все институционализированное обучение предполагает определенную степень рационализации... свободное удовольствие эстета отказывается от концептов”. Помещение знания об искусстве над непосредственным опытом созерцания, выдвижение на первый план не самого произведения, а его обсуждения, которое так часто происходит в рамках учебных программ представляет собой согласно Бурдье "эстетическую перверсию”. Рационализация ведет к использованию эксплицитных, стандартизированных таксономий, зафиксированных раз и навсегда в форме синоптических схем или дуалистических типологий (например, классицизм/ романтизм). Образовательная система не может создать эстетическую диспозицию или дать конкретное направление эстетическому восприятию, но она создает формы выражения, которые ставят практические предпочтения на уровень квазисистематического дискурса и сознательно организуют их вокруг эксплицитных принципов, что ведет к символическому овладению практическими принципами вкуса. В этом смысле художественное воспитание играет такую же роль для эстетического вкуса, как грамматика для языковой компетентности. Оно заменяет систематичность "эстетики в себе”, основанной на практических принципах вкуса на интенциональную квазисистематичность формальной эстетики. Таким образом, академизм потенциально присутствует в любой рациональной педагогике, которая передает доктринальный набор эксплицитных норм и формул, скорее негативных, чем позитивных. Причиной отрицательного отношения эстета к педагогике является то, что рациональное обучение искусству предлагает замену непосредственному опыту -- тропинку, которая укорачивает долгий путь знакомства, таким образом предлагая решение для тех, кто надеется наверстать упущенное.

В своем анализе эстетической культуры личности Бурдье руководствуется двумя критериями -- уровнем образования и социальным происхождением, которые как определяют различные типы отношения человека к произведению искусства, так и эстетический вкус. Можно выделить два основных способа приобщения к эстетической ценности и, соответственно, две группы, находящиеся в оппозиции друг к другу. Первая группа идентифицирует себя с схоластическим определением культуры и считает, что она усваивается в учебном процессе. Вторая защищает неинституциональную культуру и отношение к ней. Эта борьба между “читателями” и “художниками” является борьбой различных фракций доминантной культуры по поводу определения личности, того, что является моделью личности и того типа образования, который может его продуцировать.

В определении эстетики современного мифа необходимо принимать во внимание то, что само слово “мифология” глубоко двусмысленно. Оно имеет два значения, объективное и метаязыковое, -- система мифов и наука о мифах. Барт ощущал эту фундаментальную двойственность, но не устранял ее. За этим стоит сближение критики мифов с мифотворчеством, характерная для современной культурной ситуации. Как метаязыковая, так и языковая, как теоретическая, так и практическая деятельность вытекают из одной и той же культурной потребности и относятся к современному мифу также, как относилось к классическому мифу классическое искусство. Миф, для Барта, является не только критическим, но и эстетическим объектом, его анализ функционально аналогичен художественному синтезу. Отсюда возникает трудноопределимая, но прекрасно ощутимая художественная форма бартовских “практических мифологий”.

Миф пропитывает собой всю социальную действительность, не оставляя ни одной щелки, которая давала бы доступ к настоящей действительности. Эта анонимная и аморфная масса расхожих слов и представлений, обозначенная Р. Бартом в работе “Удовольствие от текста” словом “докса”, представляет собой первичный и неистощимый источник мифов. В своей универсальности она встает непреодолимой преградой между человеком и миром, между сознанием и реальностью. В то же время это окружение формирует среду формирования вкусов, предпочтений и ценностных ориентаций, которые входят в сознание очень прочно благодаря тотальным стратегиям культурного производства, которые продуцируют и реплицируют бесчисленные мифы всеми доступными технологическими средствами и транслируют их благодаря медиа.

Представляется, что для глубокого понимания процессов формирования эстетических представлений наших современников и для оптимизации процесса эстетического воспитания необходимо выделить основные эстетические мифологемы современного российского социума, выявить подлежащие им эстетические принципы и проанализировать процессы массового произведенного артефакта в значимый факт популярной культуры. Этот анализ может оказать влияние на оптимизацию институционального процесса эстетического воспитания, который не может проходить успешно вне учета энвироментальных факторов и механизмов их воздействия на эстетическую культуру личности и сообщества

Массовая культура представляет собой сложное многофункциональное социокультурное явление, специфический способ освоения действительности и адаптации к ней личности, проявляющийся в условиях постиндустриального общества, производства и распространения культурных ценностей. Отличительными особенностями массовой культуры являются: ориентация на вкусы и потребности «среднего человека», исключительно высокая гибкость, способность трансформировать артефакты, созданные в рамках других культур и превращать их в предметы массового потребления; коммерческий характер; использование клише при создании ее артефактов, а также связь со средствами массовой коммуникации как главным каналом распространения и потребления ценностей массовой культуры. Основными функциями массовой культуры в постиндустриальном обществе являются: адаптационная, коммуникативная, рекреационная, идеологическая, коммерческая, потребительская, информационно-гносеологическая, ценностно-ориентационная.

• 2. Массовая культура зародилась в Новое время под влиянием экономических, социально-политических, научно-технологических факторов, и прошла несколько этапов в своем развитии, превратившись в масштабную сферу культуры индустриального и постиндустриального общества. Основными подходами к исследованию данного феномена являются следующие: массовая культура рассматривается в контексте анализа массового общества (Н. Бердяев, Г. Лебон, Г. Тард) в связи с теорией масс и определяется как культура, рождающая «человека-локатора» (Д. Рисмен), «одномерного человека» (Г. Маркузе); массовая культура рассматривается учеными, как правило, с точки зрения аксиологического подхода, который позволяет проследить трансформацию классических культурных ценностей в условиях постиндустриального общества, появление «усредненной» культуры и ее влияние на массовое сознание. Сегодня в научной литературе отсутствует единая точка зрения относительно влияния массовой культуры на процесс развития личности и роли, которую она играет в современном обществе. Современные теоретико-методологические установки относительно сущности массовой культуры разработаны в контексте постмодернистских воззрений (Р. Барт, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, М. Фуко, У. Эко и др.) и заключаются в рассмотрении массовой культуры как вида реальности, к которому неприемлемы классические схемы анализа.
• 3. Опираясь на наукоемкое производство и средства массовой коммуникации, современная массовая культура оказывает амбивалентное воздействие на общество и человека. С одной стороны, она способствует распространению в обществе социокультурных инноваций, создает дополнительные удобства и комфорт в повседневной жизни. С другой - массовая культура, ориентируясь в основном на технические способы производства, на технологические и информационные аспекты жизни людей, отрывает общество от природы, в значительной степени игнорирует (или даже разрушает) культурные традиции. Используя средства массовой коммуникации, массовая культура снижает планку любой идеи, любой проблемы, любого явления до уровня массового потребителя, тем самым лишая и человека, и действительность их истинного уровня и значения.
• 4. Основными факторами формирования отечественной массовой культуры являются: социально-экономический, политический, воспитательно-образовательный, нравственно-психологический. В своем развитии массовая культура в России прошла четыре этапа: 1) в XIX веке складываются предпосылки формирования массовой культуры; 2) появление собственно массовой культуры относится к 20-30-м годам XX века, в этот период определяется ее социальная ориентация и специфика; 3) в 60-70-е годы XX века в массовой культуре наблюдается поворот от идеологической советской массовой культуры к потребительской массовой культуре западного образца; 4) с 1980 года до настоящего времени - период расцвета массовой культуры. Основной чертой современной массовой культуры является синтез разных качеств: с одной стороны, продолжают действовать стереотипы, укоренившиеся за годы советской власти, с другой - активно внедряются ценности постиндустриального общества. Российская массовая культура содержит ряд особенностей: особая политизация, направленная против сохранившихся тоталитарных форм государственной власти; моральная десакрализация ценностей традиционной культуры; акцентирование внимания на экзистенциальном трагизме личности в отчужденном обществе; широкое применение методов артизации.
• 5. Взаимосвязь личности с миром культуры (бытие личности в культуре), в которой не только исторически закрепляются традиционные ценности, становясь базой для последующего культурного развития, но и динамично развиваются образцы массовой культуры, носит субъектно-объектный характер. Личность, освоившая ценности как традиционной, так и массовой культуры и способная определять приоритеты в своем развитии, понимается как субъект культуры. В современных условиях развития массовой культуры происходит трансформация представлений о личности как субъекте культуры. Система средств массовой коммуникации создает основу для объективации личности, ее унификации и, как следствие, появления массового человека. Главной особенностью массового человека является то, что он представляет действительность через отражение ее в СМИ. В результате массовая культура фрагментирует личность, лишая ее целостности и сужает ее ограниченным набором стереотипных проявлений. Характерными чертами массифицированной личности являются: социальная дезориентированность относительно ценностных ориентации; пониженная способность к рассуждению; поверхностное («плоское») восприятие человеком культурных ценностей; модификация сознания.
• 6. В условиях массовой культуры трансформирующегося российского общества, процесс самореализации личности предполагает не только приспособление к новой культурной реальности, но и формирование у нее внутренних усилий, нацеленных на саморазвитие. В связи с этим вырабатывается система адаптационных механизмов, то есть способов организации, норм деятельности, которые стимулируют развитие человека, прежде всего, как субъекта культуры. Основными механизмами адаптации, способствующими самореализации личности являются: общесоциальные, коммуникативные, ценностно-нормативные, способы поддержания духовных норм культуры, идентификационные. К адаптационным механизмам можно отнести защитные реакции личности в условиях распространения образцов массовой культуры. Доминирующую роль в процессе самореализации играет образовательно-гносеологический фактор.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы:

• * в развитии теоретических представлений об особенностях массовой культуры;
• * в исследовании динамики массовой культуры в современной России;
• * для дальнейшего изучения проблемы взаимосвязи массовой культуры и личности, в конкретизации знаний о самореализации личности в условиях культурных трансформаций.

Теоретические обобщения и выводы могут быть использованы в процессе преподавания курса философии культуры, культурологии, социологии культуры в высших учебных заведениях, а также для разработки учебных и вариативных курсов по проблемам современной массовой культуры. Отдельные положения диссертации могут применяться при анализе конкретных ситуаций ин формационной культуры, для разработки программы «Молодежь и современное информационное общество» на уровне муниципального образования.

Среди других важных аспектов эстетической культуры личности в современную эпоху приобретает большое значение категория вкуса,которая детально и глубоко исследована в работах Пьера Бурдье. Согласно мнению Бурдье, эстетический вкус является социально обусловленной и институционально сконституированной категорией. В формированииэстетического вкуса формальному образованию принадлежит важная роль, но она является имплицитной, так как в собственном смысле, по мнению Бурдье, “художественное воспитание, которое, как предполагается даетсяобразовательной системой, является практически несуществующим” . Образовательная система, основанная на социальных различиях, создает то, что Бурдье называет “эстетической диспозицией”, которая и определяет вкусы иценности в области искусства, что соответствует месту индивида в социальной иерархии.

Социологические исследования, проведенные Бурдье среди групп населения с различным уровнем образования и с различным социальным положением, показывают, каким образом "культивированные диспозиции” и культурная компетентность проявляются в природе потребляемых культурныхтоваров и в способе, которым они поглощаются. Они варьируются в соответствии с категорией агентов и с областью в которой они применяются, начиная с наиболее “легитимных” областей, таких как живопись или музыка, икончая наиболее личными, такими как одежда, мебель или пища, а внутри "легитимных” областей в соответствии с "рынками”, академическими или неакадемическими, в которые они могут быть помещены. В результатеисследования были установлены два важных факта: с одной стороны, существует очень тесное отношение, связывающее культурные практики с "образовательным капиталом” и социальным происхождением, с другой, при равных уровняхобразовательного капитала вес социального происхождения в системе объяснений практик и предпочтений увеличивается по мере удаления от наиболее “легитимных” областей культуры.

Образовательные квалификации будучи адекватным индикатором продолжительности школьной “индоктринации”, т.е. формального образования,гарантирует культурный капитал в той мере, в которой он унаследуется от семьи или же только приобретается в школе. "Показателем культурного уровня и его социального определения становится количество знания и опыта в сочетании соспособностью говорить о них” .

Принимая во внимание то взаимоотношение, которое существует между"культурным капиталом”, унаследованным от семьи, и "академическим капиталом”, а также логику передачи культурного капитала и функционирования образовательной системы, мы не можем объяснить тесную взаимосвязь междукомпетентностью в музыке или живописи и академическим капиталом исключительно действием образовательной системы и еще меньше художественным образованием, которое, как предполагается, она дает, но которое практически не существует. Академический капитал, согласно Бурдье - это “продукт совмещенных усилий культурной трансмиссии через семью и культурной трансмиссии через школу”... Через операции внедрения ценностей школа также помогает сформировать общую диспозицию в отношении “легитимной” культуры, которая вначале приобретается по отношению материала, получившего статус программного, но может быть применена за пределами учебного плана, принимая форму незаинтересованной способности накапливать опыт и знание, которые могут и не быть “непосредственно прибыльными на академическом рынке” . Образовательная система определяет общую культуру, выходящую за рамки учебного плана, “негативно”, отграничивая внутри доминантной культуры область того, что включено в учебные планы и контролируется экзаменами.

Бурдье определяет основные черты культурной аристократии как эссенциализм и отказ от самоопределения своей сущности, что ведет за собой свободу от соблюдения мелочных правил. Для академической аристократии идентификация с сущностью культивированного человека равно принятию требований, имплицитно в ней содержащихся. В своих целях и средствахобразовательная система определяет стремление к "легитимному самодидактизму”, который предполагается при приобретении общей культуры и необходимость в котором растет по мере продвижения в образовательнойиерархии. Противоречивость фразы "легитимный самодидактизм” указывает на качественное различие между высоко ценимой вне учебного плана культурой обладателя академических квалификаций и “нелегитимной”, “внеплановой”эстетической культурой самодидакта. Последняя, вне институционального контроля, который официально санкционирует ее приобретение, признается только в пределах технической компетенции без какой-либо социальнойценности.

Хотя образовательные институты предполагают выполнение определенныхэстетических практик, они не могут требовать их выполнения, поэтому эти практики становятся атрибутом, закрепленным за определенным статусом, характеризующим эстетическую диспозицию.

Эта логика помогает объяснить, каким образом "легитимная диспозиция”, которая приобретается путем частого контакта с определенным классом текстов,а именно литературными и философскими произведениями) признанными академическим каноном, распространяется на другие менее легитимные произведения, такие как авангардная литература или на области, получившие меньшее академическое признание, такие как кино. Компетенция в этих областях не обязательно приобретается в учебном процессе, чаще она является результатом ненамеренного усвоения, осуществляемого через семейное или внешкольное, но институциональное (кружки, клубы, лектории и т.д.) эстетическое образование. Эта диспозиция при помощи набора перцептупальных и оценочных схем дает возможность его обладателю воспринимать, классифицировать и запоминать разнообразный эстетический опыт. Таким образом, можно объяснить то, что образовательные квалификации функционируют как условия входа в универсум легитимной культуры. Но существует еще один важный, еще более скрытый эффект институциональной системы эстетического воспитания. Через образовательные квалификации обозначаются некоторые условия существования - те, которые составляют предпосылку получения квалификации, а также эстетической диспозиции, наиболее жесткого условия вступления в мир “легитимной культуры”.

Любое “легитимное” произведение задает нормы своего восприятия и определяет как единственное легитимный способ восприятия тот, который вводит в игру определенную диспозицию и определенную компетентность. Это означает, что все агенты объективно измеряются этими нормами. В то же время можно установить являются ли эти диспозиции компетентности дарами природы или же продуктами обучения и выявить условия неравного классового распределения способности к восприятию “высокой культуры”.

По мнению Бурдье, невозможно провести сущностный анализ эстетической диспозиции, который основан на рассмотрении объектов социально предназначенных в качестве произведения искусства, то есть требующих эстетической интенции, способной конституировать их как таковые. Такой анализ, вынося за скобки институциональный аспект проблемы, не принимает во внимание коллективного и индивидуального генезиса этого продукта истории, бесконечно репродуцируемого образованием и не выделяет историческую причину, которая подлежит необходимости института. Если произведение искусства это то, что требует быть воспринято как эстетическое, и если каждый объект, естественный или искусственный, может быть воспринят эстетически, то и можно прийти к выводу, что эстетическая интенция создает произведение искусства. Внутри класса искусственно созданных объектов, определенных в оппозиции к естественным объектам, класс художественных объектов определяется тем фактом, что их необходимо воспринимать эстетически, то есть с точки зрения формы, а не функции. Но как такое определение может быть сделано операционально? Э.Пановский отмечает, что практически невозможно определить научно в какой момент искусственный объект становится художественным объектом, то есть форма преобладает над функцией . Интенция производителя является продуктом социальных норм, которые определяют историческую изменчивую границу между простыми техническими объектами и произведениями искусства. Однако оценка зависит также и от интенции зрителя, которая сама является функцией условных норм, управляющих отношением к произведению искусства в определенной социально-исторической ситуации, а также от способности зрителя конформировать с этими нормами, то есть от его художественного образования. Эстетический способ восприятия в “чистом виде” соответствует определенному способу художественного производства. Так, если продукт художественной интенции утверждает абсолютную первичность формы над функцией (постимпрессионизм) это категорически требует “чистой” эстетической диспозиции, которая раньше требовалась лишь условно.

Современный зритель должен репродуцировать первичную операцию, при помощи которой художник произвел этот новый фетиш. Взамен он получает как никогда много. Наивный эксгибиционизм “выставляемого напоказ” потребления, который стремится к дистинктивности в “грубом” выставлении напоказ плохо усвоенной роскоши - ничто в сравнении со способностью чистого взгляда, квазикреативной власти, которая отделяет эстета от толпы радикальным различием, инскрибированным в “персонах”. В этой с вязи Бурдье обращается к концепции культуры Х.Ортеги-и-Гассета. Он опирается на положение Ортеги о враждебности массы новому искусству, “антинародному” по своей сущности . В последнее время “самолегитимирующее воображение счастливого меньшинства”, становится предметом анализа столь влиятельного философа как С.Лангер. В ее исследовании мы видим “постоянное воссоздание кантианской темы антиномии чистого удовольствия и наслаждения чувств”: «В прошлом массы не имели доступа к искусству. Музыка, живопись и книги были удовольствиямидоступными богатым, Можно было бы предположить, что бедные, "простые” люди получали бы такое же удовольствие если бы у них был шанс. Но теперь, когда все могут читать, ходить в музеи, слушать великую музыку по крайнеймере по радио, суждение масс об этих вещах стало реальностью, и таким образом стало ясно, что великое искусство не является непосредственным чувственным удовольствием. Иначе оно, подобно печенью или коктейлям льстило бы какнеобразованному, так и культивированному вкусу” .

Отношения дистинктивности не являются лишь случайным компонентомэстетической диспозиции. Чистый взгляд предполагает разрыв с обычным отношением к миру, который является социальным разрывом. Х.Ортега-и-Гассет приписывает современному искусству систематический отказ от всего человеческого то есть от страстей эмоций и чувств, которые обычные люди вкладывают в свое обычное существование. “Отказ от человечного” означает отказ от всего обычного, легкого и непосредственно доступного. Интерес в содержании репрезентации, который ведет людей к называнию прекрасным репрезентацию прекрасных вещей, уступает место равнодушию и дистанции, которые отказываются подчинять суждения о репрезентации природе репрезентируемогообъекта.

Таким образом, утверждает Бурдье, "чистый” взгляд может быть определен в сравнении с "наивным” взглядом, а популярная эстетика определяется по отношению к высокой эстетике. Нейтральное описание любого из этих противоположных типов видения невозможно.

В своем анализе "популярной” эстетики, которая представляет особый интерес для темы данной работы, Бурдье подчеркивает, что она основана наподтверждении связи между искусством и жизнью, что предполагает подчинение формы функции, на “отказе от отказа”, который является отправным пунктом высокой эстетики, то есть явного отделения повседневной диспозиции отэстетической. Враждебность рабочего класса и слоев среднего класса, обладающих наименьшим культурным капиталом, по отношению к формальным экспериментам проявляется в отношении к театру, живописи, кино, фотографии. В театре и в кино популярная аудитория любит сюжеты, которые развиваются логически и хронологически в направлении к счастливому концу и идентифицируют себя скорее с простыми сюжетами и персонажами, чем со спорными символическими фигурами и действиями или загадочными проблемами“театра жестокости” и т.п.. Это отторжение происходит не из-за незнакомости, а по причине глубоко укорененного требования участия, вкотором формальный эксперимент приносит разочарование.

Популярные вкусы относятся в формальной утонченности как к знаку вытеснения, отторжения непосвященных. Характер высокой культуры, сакральной и удушенной, предполагает ледяную торжественность великих музеев, роскошь оперных театров, декор концертных залов, что создает дистанцию, отказот коммуникации, предупреждение против соблазна фамильярности. Напротив, популярные развлечения предполагают участие зрителя, а также коллективное участие публики в празднике, причиной которого оно становится.

Эта популярная реакция является полной противоположностью отдаленности, равнодушию эстета, который, аппроприируя какой-либо изобъектов популярного вкуса, вводит дистанцию, разрыв - меру своей отдаленной дистинктивности, путем смещения интереса с содержания, персонажа или сюжета на форму. Относительная оценка специфических художественных эффектовнесовместима с погружением в непосредственную данность произведения. Эстетическая теория так часто рассматривала отдаленность, незаинтересованность, равнодушие как единственный способ признать автономность произведения искусства, что мы стали забывать, что они означают отказ от инвестирования самого себя и серьезного восприятия. Создалось убеждение, что вкладывание слишком большой страсти в творения разума наивно и вульгарно, что интеллектуальное творчество противостоит моральной целостности или политической последовательности.

Популярная эстетика представляет, по утверждению Бурдье, негативную противоположность кантианской эстетике. Последняя стремится отделить незаинтересованность, единственную гарантию эстетического качествасозерцания, от заинтересованности чувств, которая определяет приятное, и от заинтересованности разума, которая определяет Добро. По контрасту, в массовой культуре каждый имидж выполняет функцию и соотносится с нормами моралиили с удовольствием во всех суждениях. Эти суждения всегда являются реакциями на реальность репрезентируемой вещи или на функции, которые могла бы выполнять репрезентация. Так, фотограф) может репродуцировать ощущение ужасов войны, просто показав этот ужас. “Популярный натурализм узнает красоту в образе красивой вещи или, реже, в красивом образе красивой вещи” .

Эстетика, которая подчиняет форму и само существование образа его функции, плюралистична и условна, завися от различных аудиторий. Поскольку имидж всегда судится путем отсылки к функции, которую он выполняет дляопределенного человека или класса зрителей, эстетическое суждение принимает форму гипотетического суждения, имплицитно основанного на признании жанров, совершенство и масштаб которых определяется концептом.Произведение часто редуцируется к стереотипу их социальной функции. Неудивительно, что эта эстетика, которая основана на информативном или моральноминтересе, отвергает образы тривиального сужденияобразу объекта автономности в отношении объекта образа. Только цвет может предотвратить отторжение тривиальных вещей.

Принципы оценки произведения искусства людьми, не имеющими специфической компетенции, полностью противоположны принципам традиционной эстетики. Для популярной культуры характерна систематическая редукция объектов искусства к объектам жизни, что является явным"варварством” с точки зрения "чистой” эстетики. Эстетизм, который делает артистическую интенцию основой "искусства жить” предполагает своего рода моральный агностицизм, полную противоположность этической диспозиции,которая подчиняет искусство ценностям искусства жизни. Эстетическая интенция может только противоречить диспозициям этоса или нормам этического, которые определяют легитимные объекты и способы репрезентациидля различных социальных классов, исключая из универсума репрезентабельного некоторые реальности и способы их репрезентации. Так, наиболее легкие способы эпатажа это трансгрессия этической цензуры (например, в вопросах секса), которую принимают другие классы даже внутри области, которые доминантная диспозиция определяет как эстетическое. Другой способ - это придание эстетического статуса объектам или способам репрезентации, которые исключаются доминантной эстетикой своего времени.

Символическая трансгрессия представляет собой антитезу мелкобуржуазного морализма.. Декадентское искусство, отрезанное от социальной жизни, не уважающее ни бога, ни человека, должно быть подчиненонауке морали и справедливости . Целью искусства, в таком случае, должно быть возбуждение морального чувства, достоинства, идеализация реальности подмены объекта идеалом объекта, изображением истинного, а не реального. Однимсловом, оно должно образовывать. Для этого оно должно передавать не личные впечатления, а реконструировать социальную и историческую истину, доступную для всеобщего суждения. Эта концепция образовательнойфункции искусства, полностью редуцирующая его собственно эстетический аспект, нашла выражение во многих теоретических и практических разработках концепции эстетического воспитания. Результатом явилось смещение акцентов в художественномвоспитании на идеологическую, этическую, историческую сторону произведения, на все то, что так или иначе связано с содержанием, а форма была практически выведена за скобки. Такой подход, несмотря на его демократический потенциал, является на деле формой идеологической индоктринации через посредство текстов искусства и вряд ли может быть назван эстетическим воспитанием. Кроме того, в нем не учитываются социальные различия, во многомобуславливающие разницу в восприятии искусства.

Восприятие произведения искусства, согласно Бурдье, также социально обусловлено, так как оно основано на "принципе уместности”, сконституированном и приобретенном социально. Именно этот принцип позволяет выбирать стилистические черты, характерные для определенногопериода, художника или группы художников, из многообразия предложенных глазу элементов. Невозможно охарактеризовать произведение искусства с точки зрения стиля без знания альтернативных возможностей, т.е. без определеннойкомпетентности. "Эстетическая диспозиция, понимаемая как способность к восприятию и расшифровке специфически стилистических характеристик, неотделима от специфической художественной компетентности” . Последняяможет быть приобретена не только в процессе обучения, но и в прямом контакте с произведениями искусства. Таким образом, способность к эстетическому суждению воспитывается путем создания эстетической диспозиции, т.е.способности к самостоятельным эстетическим суждениям, и формируется эта основа эстетической культуры личности только институционально, т.е. или в процессе обучения, или в процессе контакта с такими культурными институтами как музеи, галереи, выставки, в которых эксплицитно или имплицитно присутствует образовательная функция. Но это еще не объясняет разницы между "чистым”, незаинтересованным восприятием формы, характерным для эстетической диспозиции, и восприятием, обусловленным популярным, или"варварским” вкусом, основанным на оценке содержания произведения искусства. Согласно Бурдье, чтобы объяснить связь между "культурным капиталом” (т.е. уровнем образования) и способностью оценивать искусство “внезависимости от его содержания”, недостаточно указать на тот факт, что образование обеспечивает языковые инструменты и референции, которые делают возможным выражение эстетического опыта и конституируются этимвыражением. По сути дела, эта связь утверждает зависимость эстетической диспозиции от материальных условий существования, которые являются предпосылкой аккумуляции культурного капитала, который может быть приобретен в результате отстранения от экономической необходимости. Вывод Бурдье основан на социальной обусловленности эстетической культуры личности - только высшие страты общественной иерархии, свободные от повседневных экономических трудностей, становятся носителями эстетической диспозиции и незаинтересованных эстетических суждений, основанных на принципах кантианской эстетики.

Бурдье, так же как и Г.Рид, обращается к понятию игры, но игра для него - не пространство свободного применения творческих сил, а интеллектуальная иллюзия, требующая “игровой серьезности”, доступная только тем, кто не забывает о нейтрализующей дистанции, которой требует “иллюзия”-игра. Способность удерживать эту дистанцию крайне важна для эстетической диспозиции, которая представляет собой ”обобщенную способность нейтрализовать требования повседневности и выводить за скобки практическиецели... которая может возникнуть в мире, свободном от настоятельной необходимости и путем практики такой деятельности, которая является самоценной - учебных упражнений или созерцания произведений искусства .Роль эстетического воздействия как школы, так и семьи, в таком случае, так же обусловлена экономическими и социальными условиями, лежащими в их основе, а также содержанием, которые они “внушают”. Введение игрового элемента вобразовательную практику (в форме спортивных игр, а также игровых элементов в стандартных учебных занятиях) не столько создает определенную "зону свободы”, так как игры эти проходят по строго установленным правилам,сколько конституирует элементы эстетической, незаинтересованной деятельности, которая составляет часть жизнедеятельности экономически привилегированных классов. Эта аккумуляция культурного капитала через игру позволит подростку,при вхождении в мир взрослых, освоить такую "незаинтересованную” и "неоплачиваемую” деятельность как внутреннее убранство дома и его поддержание, прогулки и туризм, церемонии и приемы, а также артистическиепрактики и удовольствия. Символическое потребление произведений искусства составляет неотъемлемую часть свободы от экономической нужды, которому сопутствует наличие свободного времени и субъективных возможностей такогопотребления, оно является "утверждением власти над доминируемой необходимостью”.

Социальная обусловленность эстетической диспозиции наиболее ярко проявляется в такой категории как эстетический вкус, в котором выражается социальная дистинктивность. Отсюда негативная окраска в отношении вкусов других, отрицание их как неестественных и порочных. "Эстетическая нетерпимость может обернуться ужасным насилием” . Эстетический вкусопределяет различные жизненные стили, которые чаще всего нетерпимы друг к другу. Это проявляется как объективно, так и субъективно в повседневной жизни, в косметике, одежде, интерьере, которые становятся утверждениемположения индивида в социальном пространстве.

Поскольку образовательный капитал не означает равенства социального положения, то вариации в нем связаны с понятием компетентности, даже в тех областях, которые не затрагиваются образовательной системой. Культурная или языковая компетентность приобретается в отношении определенного поля,функционирующего одновременно как источник внушения и как рынок, и определяется условиями своего приобретения. Способ использования символических товаров является отличительной чертой “класса” и идеальныморужием в стратегиях различения. ” Идеология естественного вкуса противопоставляет две модальности культурной компетенции и ее использования и стоящие за ними два способа приобретения культуры”. Всеобщее раннее семейное образование, начинающееся с первых лет жизни и переходящее в институциональное обучение, которое завершает его, отличается от запоздавшей методической учебы не столько глубиной и длительностью своего воздействия, сколько модальностью отношения к языку и культуре, которые оно создает.

Основой компетентности "знатока” является медленное усвоение, практическое мастерство, которое, подобно искусству мышления или искусству жизни не может быть передано исключительно путем предписания или внушения. Приобретение такой компетентности подразумевает постоянныйконтакт с произведениями искусства. Такой подход заранее ограничивает сферы влияния эстетического воспитания через образовательные институты, которые не имеют или не используют возможности создания эстетической среды.Находящиеся вне школьной программы виды эстетической деятельности связаны с неравными локализациями, экономическим статусом, кадровым обеспечением этих институтов. Если художественное воспитание в рамках учебного заведенияи влияет на (формирование эстетического вкуса, то скорее в негативном плане. манифестируя недоступность непосредственного общения с произведениями искусства или ограничивая ее жесткими сигнификациями, обусловленнымиинституциональной политикой. Это может привести к различным последствиям для создания эстетической диспозиции, от полного отторжения до стремления к тотальной апроприации во взрослом мире, в зависимости от социальныхамбиций, места в иерархии, его подвижности или ригидности, контактов с представителями других страт и т.д.

Усвоенное с детства эстетическое суждение знатока всегда является до какой-то степени бессознательным. При сопоставлении этого "естественного” эстетического вкуса с теми вкусами, которые должны формироваться в институционализированном воспитательном процессе мы снова сталкиваемся с дилеммой интуитивного и рационального в эстетическом воспитании. Можно ли рациональными методами воспитать и развить эстетические критерии и оценки носящие часто спонтанный и интуитивный характер. Бурдье подчеркивает противоположность этих принципов: “все институционализированное обучениепредполагает определенную степень рационализации... свободное удовольствие эстета отказывается от концептов”. Помещение знания об искусстве над непосредственным опытом созерцания, выдвижение на первый план не самогопроизведения, а его обсуждения, которое так часто происходит в рамках учебных программ представляет собой согласно Бурдье "эстетическую перверсию”. Рационализация ведет к использованию эксплицитных, стандартизированныхтаксономий, зафиксированных раз и навсегда в форме синоптических схем или дуалистических типологий (например, классицизм/ романтизм). Образовательная система не может создать эстетическую диспозицию или дать конкретное направление эстетическому восприятию, но она создает формы выражения, которые ставят практические предпочтения на уровень квазисистематического дискурса и сознательно организуют их вокруг эксплицитных принципов, чтоведет к символическому овладению практическими принципами вкуса. В этом смысле художественное воспитание играет такую же роль для эстетического вкуса, как грамматика для языковой компетентности. Оно заменяетсистематичность "эстетики в себе”, основанной на практических принципах вкуса на интенциональную квазисистематичность формальной эстетики. Таким образом, академизм потенциально присутствует в любой рациональнойпедагогике, которая передает доктринальный набор эксплицитных норм и формул, скорее негативных, чем позитивных. Причиной отрицательного отношения эстета к педагогике является то, что рациональное обучение искусству предлагает замену непосредственному опыту - тропинку, котораяукорачивает долгий путь знакомства, таким образом предлагая решение для тех, кто надеется наверстать упущенное.

В своем анализе эстетической культуры личности Бурдье руководствуется двумя критериями - уровнем образования и социальным происхождением, которые как определяют различные типы отношения человека к произведениюискусства, так и эстетический вкус. Можно выделить два основных способа приобщения к эстетической ценности и, соответственно, две группы, находящиеся в оппозиции друг к другу. Первая группа идентифицирует себя с схоластическим определением культуры и считает, что она усваивается в учебном процессе. Вторая защищает неинституциональную культуру и отношение к ней. Эта борьба между “читателями” и “художниками” является борьбой различныхфракций доминантной культуры по поводу определения личности, того, что является моделью личности и того типа образования, который может его продуцировать.

Таким образом, эстетическая диспозиция формируется в окружающей среде и закрепляется в институализованном образовательном процессе.Напротив, популярная диспозиция, также формируемая средой - на сегодняшний день это среда медиатизированной популярной культуры - противостоит институциональному воспитанию “легитимных” эстетических ценностей,которые в корне отличаются от "популярных”. Разрыв между ними составляет то пространство, в котором оказывается молодой человек, растущий в популярной среде. Но получающий определенную “индокритнацию” в учебном заведении.Как следует из анализа Бурдье, школа может сыграть лишь структурирующую роль в формировании эстетической культуры, но в данном случае речь идет скорее о деструктурации кодов, усвоенных в популярной среде, что практически невозможно, так как эти коды усвоены прочно по причине отработанныхсмыслопроизводящих механизмов популярной культуры. Для того, чтобы система институционального эстетического воспитания работала в позитивном направлении и эффективно, необходимо не только рассматривать еесодержательно, структурно, экономически и т.д. но и в сложном отношении с окружающей средой. Поэтому необходимо обратиться к анализу основных черт современной массовой/популярной культуры и выявить их связь состратегиями в области эстетического воспитания.

Муниципальное казённое общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа №1

Доклад на тему:

«Как воспитывать эстетический вкус учащихся».

Составитель: Танделова А.С.

Эльхотово

ВВЕДЕНИЕ

“Чтобы воспитать человека думающим и чувствующим,

его следует, прежде всего, воспитать эстетически”.
Фридрих Шиллер

Педагогическая система российской школы проявляет исключительную заботу о том, чтобы подрастающее поколение получило эстетическое воспитание, на всю жизнь приобрело чувство прекрасного.
Одной из принципиальных особенностей современной школы является постоянное и глубокое внимание к проблемам эстетического воспитания, приобщения молодежи к миру литературы и искусства, красоте окружающей человека действительности. На протяжении последних десятилетий все возрастающее значение эстетического воспитания не раз подчеркивалось в документах Министерства Образования РФ, важное место было отведено этой проблеме и в “Стратегии модернизации Российского образования”. В прямой зависимости находится социально-экономический уровень развития нашего общества. Сегодня каждому педагогу становится ясно, что только пробуждение творческих сил и способностей человека является важнейшим условием развития, как каждого человека, так и общества в целом. Эстетическое воспитание во всем многообразии своих возможностей является на этом пути одним из факторов такого развития. Духовно-нравственные основы бытия в современном обществе подвергаются переосмыслению с позиций изменения социально-экономических и политических условий. Общество обратило внимание на искусство, поняв необходимость гуманизации. Актуальность проблем воспитания подрастающего поколения ни у кого не вызывает сомнений, тем не менее эстетическому развитию еще не уделяется должного внимания. В “Стратегии модернизации Российского образования” в числе важнейших задач предусмотрено “значительное улучшение художественного образования и эстетического воспитания учащихся”, отмечено, что “необходимо развивать чувство прекрасного, формировать высокие эстетические вкусы, умение понимать и ценить произведения искусства, памятники истории и архитектуры, красоту и богатство родной природы. Лучше использовать в этих целях возможности каждого учебного предмета, особенно литературы, музыки, изобразительного искусства, эстетики, имеющих большую познавательную и воспитательную силу. Однако искусство в школе словно утратило свой потенциал, перестало быть действенным орудием воспитания личности.
Задача активного приобщения всех детей к сокровищнице мировой культуры, эстетическим ценностям обусловлена политическими, экономическими и социальными особенностями жизни развитого общества. В наше время в своей учебно-воспитательной работе школа уже не может обойтись без комплексаискусств. Кроме того, учащиеся ощущают его активное воздействие вне школы. Это кино, театр, художественные музеи, филармонии, цирк, концерты художественной самодеятельности, телевидение. Учащиеся постоянно общаются с различными видами искусства, но без целенаправленного педагогического руководства, эффект воспитательного, эстетического, познавательного влияния часто оказывается незначительным. Искусство не может больше оставаться каким-то побочным, второстепенным средством воздействия на учащуюся молодежь , ведь именно оно является той гармоничной частью духовного богатства личности, которая развивает в ней чувства истинно человеческие: эстетические, интеллектуальные, нравственные; где нет владычества искусства, там люди не добродетельны, а только благоразумны, не нравственны, а только осторожны; они не борются со злом, а избегают его не по ненависти к злу, а из расчета. Сегодня нет школы, техникума, профессионально-технического училища, общественной детской и юношеской организаций, в которых отсутствовал бы интерес к эстетическому воспитанию.
Способность понимать, чувствовать прекрасное является не только определенным критерием, показателем уровня развития школьника . Она выступает стимулом для развития собственных творческих способностей, она во многом предопределяет тот или иной уровень духовного общения школьника со сверстниками, близкими, друзьями по классу и школе. Необходимо такое поступательное эстетическое развитие, когда интуитивное чувствование и понимание прекрасного переходит со временем в осознанное отношение к прекрасному в искусстве и жизни. В таком случае его динамика будет естественной и непрерывной. Если же эта естественность и непрерывность нарушена (например, такому развитию не способствует среда, в которой растет ребенок), степень необходимых усилий педагога значительно повышается, а результативность эстетического воспитания резко уменьшается. Практический опыт школ, ведущих работу по эстетическому воспитанию учащихся, показывает, что они своим творческим трудом эффективно решают основную задачу - формируют всесторонне развитую личность, сочетающую в себе духовное богатство (высокоразвитые духовно-практические, теоретические, эстетические способности), моральную чистоту и физическое совершенство . Именно поэтому в каждой школе эстетическое воспитание рассматривается сегодня, как важнейший элемент целостной системы формирования личности.

Эстетическое воспитание и его влияние на развитие личности ребёнка.

Перемены, произошедшие в нашей стране за последние годы, определили новый социальный заказ общества на деятельность системы образования. В новых условиях на первый план выходит личность ученика, его способность к самоопределению и самореализации, к самостоятельному принятию решений и доведению их до исполнения, к рефлексивному анализу собственной деятельности, творчески реализующей свои способности, знания, навыки, умения, помочь человеку жить в мире и согласии с людьми, природой, культурой, цивилизацией. Выпускник школы, который будет жить и трудиться в новом тысячелетии, должен обладать определенными качествами личности, в частности:

гибко адаптироваться в меняющихся жизненных ситуациях, самостоятельно приобретая необходимые знания, умело, применяя их на практике для решения разнообразных проблем;

самостоятельно критически мыслить, уметь предвидеть возникающие в реальном мире трудности и искать пути рационального их преодоления;

грамотно работать с информацией;

быть коммуникабельными;

самостоятельно трудиться над развитием собственной нравственности, интеллекта, культурного уровня.

Что нужно изменить в школе (в преподавании предмета, в организации учебной и внеурочной работы), чтобы воспитывать у учащихся желаемые качества?

Итак, в школу пришел ребенок. Новый заманчивый мир открывается перед ним. Каждый день - это приобщение к открытию, это обогащение ума, чувств, воспитания воли и характера.

Как пройдут его школьные годы? Каким он станет человеком?

Считаю, что если школа выпустит не идеально грамотного человека – это полбеды, а если из стен выйдет выпускник бездушный, черствый к чужой боли, не умеющий понимать и сострадать – это беда, поэтому большое значение уделяю не только обучению, но и воспитательной работе с учениками раскрытию духовного потенциала личности.

Проблема развития духовной культуры общества на современном этапе стоит чрезвычайно остро, и в связи с этим возникает необходимость обращения школы к эстетическому воспитанию как к важнейшему средству раскрытия духовного потенциала личности, стимулирования его всестороннего развития.

Современная педагогическая наука предоставляет учителю большое многообразие путей в достижение поставленных целей.

На чем остановить свое внимание? Какая из них более всего подходит к вашим условиям? Вот те вопросы, которые неизбежно возникают перед педагогом, решившим нарушить старые устои.

Поиски ответов на эти вопросы заставили меня обратиться к изучению одного, на мой взгляд, важного направления в развитии личности – эстетическому воспитанию школьников.

Я уверена в том, что в реализации этих целей ведущая роль принадлежит эстетическому воспитанию.

Достижение этой цели я вижу через решение следующих задач:

Рассмотрение различных способов осуществления индивидуального подхода в обучении и воспитании, а именно в эстетическом воспитании.

Помочь каждому ученику найти свою “нишу”, оценить свои возможности, знания, способности, - оценить себя и стать увереннее.

Определяющим фактором эстетического воспитания и развития ребёнка является искусство . Использование его в качестве средства воспитания глубоко оправдано, так как искусство по самой своей природе обладает большими воспитательными возможностями и ни с чем не сравнимо по силе воздействия на растущего человека.

Искусство обладает уникальной способностью формировать и разносторонне развивать личность, влиять на духовный мир человека в целом.

Это мощное средство формирования важнейших сторон психической жизни - эмоциональной сферы, образного мышления, художественных и творческих способностей.

Есть у искусства одно свойство: доставлять особого рода радость, связанную со способностью человека творить и любоваться творчеством. Это чувство состоит в эстетическом переживании, которое является неотъемлемой принадлежностью искусства.
Искусство, музыка способны смягчать, улучшать нравы, делать людей чище, добрее . Она открывает лучшие стороны их натуры.
Искусство даёт человеку знания, причём знания особое, которое никаким другим путём не могут быть восполнены, помогает дать правильную оценку жизни; кроме того, искусство несёт людям и развивает в них оценку, эстетическое чувство, чувство прекрасного. Следовательно искусство обладает удивительной способностью всестороннего воздействия на человека - на ум и на сердце его, на чувства и на мысли. Вот почему искусство занимает особое место в жизни людей и значение его в воспитании и образовании будет возрастать.
Серьезное значение искусства должно быть в полной мере учтено при разработке вопроса о постановке занятий им в школе. Искусство не может быть только забавой, легким развлечением. Не должно быть оно и наукой, " предметом . Полно и всесторонне оно должно охватывать воспитуемого. Поэтому в процессе, например, музыкального образования на первый план должно быть поставлено не только знание музыки или знание о ней, даже не умение владеть техникой ее, сколько развитие способности воспринимать ее, переживать порождаемые ею эмоции, чтобы сделать ее привычной и необходимой потребностью. Нам представляется, что истинная забота о повышении эстетической культуры школьников требует максимально использовать те качества, которыми так богато детство: непосредственность, раскованность, воображение, " инстинкт подражания", зоркое схватывание сходства и характерных черт. Эстетическая деятельность самих детей - вот в первую очередь тот материал и та основа, на которых их нужно учить эстетически воспринимать, оценивать и преобразовывать мир. Сегодня о плодотворности такого пути говорят многие педагоги.
Обучая творчеству, следует идти от самого ребенка, его возможностей и способностей видения мира, собственное отношение к красоте . С этой целью детям нужно давать задания, которые нацеливают на свой творческий подход: нарисовать свою игрушку, сделать свою закладку, а не шаблонную. Этот прием - средство развития самостоятельного мышления, путь развития творческого начала. Хотя конечно творчество невозможно без эталонов.
Среди работ детей, всегда найдутся работы сравнительно высоко эстетического уровня. Л.Н. Толстой с восторгом писал о способностях детей к поэтической деятельности, настолько высокой, что рекомендовал писателям учиться у детей.

Внимательный учитель всегда может найти в своем классе образцы эстетики, ведь эстетическая деятельность разнообразна. Одни воспитанники лучше пишут сочинения, другие умеют рассказывать о своих впечатлениях, третьи красиво решают задачи, образцово выполняют работы по труду, у кого-то из учеников самый красивый, четкий почерк, легкая грациозность в движении и т.д. Важно обращать на все это внимание школьников, чтобы анализ их деятельности способствовал превращению интуитивного подхода к работе осознанной.

Особенно следует подчеркнуть роль в том возрасте коллективной эстетической деятельности детей. Это может быть и совместное восприятие (писание своих впечатлений о понравившемся пейзаже), и оценивание (коллективная рецензия на книгу), и совместная творческая работа (сочинение сказки).
Теория и практика показывает, что школьный возраст - особый период, которому свойственна эмоциональность, развитое образное мышление, творческое воображение, он является сенситивным для физического, психического, личностного развития детей, что во многом предопределяет будущий облик человека.

Искусство - это тот мир, в котором дети чувствуют себя непринужденно и естественно. С помощью различных средств искусства они могут достаточно свободно выразить свои чувства, желания, мечты, дать выход внутренним конфликтам и сильным эмоциям, развить свои художественные и музыкальные способности.

Кроме вышеуказанных эстетических функций искусство, с точки зрения психологов, обладает большим оздоровительным потенциалом.

В связи с этим возрастает необходимость в пересмотре и расширении традиционных взглядов на возможности эстетического воспитания в школе.

Учебно- воспитательный процесс осуществляется как на уроках, так и во вне урочной внеклассной работе. Последняя проводиться в различных формах: беседы, утренники, праздники, конкурсы, смотры, работа кружков. Многие из них очень благоприятны для работы именно по эстетическому воспитанию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, средства искусства при правильной организации и подаче их ученику действительно способствуют его эстетическому, интеллектуальному и духовному развитию.

У некоторых возникнет вопрос. Так ли важно эстетическое воспитание? Предположим, станут наши дети эстетически культурнее, поймут красоту природы, напишут художественные произведения. Что из того? Что это даст им в дальнейшем?

Человек развивается под влиянием самых разнообразных факторов, и потому трудно выделить, как в нем именно скажется эстетическая культура.

Умение видеть цвет неба и наблюдать за полетом пчелы, внимание к форме цветка и удачно найденным поэтом слову - все это значит, что ребенок эмоционально чуток: радуется, грустит, сопереживает. Возрастает ценность всего существующего. А вместе с ним рождается ощущение полноты жизни, счастья. Эстетическая культура повышает общую эмоциональную культуру, что на определенном уровне вызывает цепную реакцию - рождается нетерпимость к безобразному, антиэстетическому.

И тут нельзя не вспомнить замечательные слова писателя – гуманиста Ф.М.Достоевского о том, что “красота спасёт мир”.

Литература

1.Лихачев Б.Т. Теория эстетического воспитания школьников. – М., 1985

2. Основы эстетического воспитания / Под. Ред. И.А. Кушаева. М., 1986

3. ТретьяковаЗ.И., Аничкин С.А. Подготовка учителя к эстетическому воспитанию: Методическое пособие. Свердловск, 1985

4. Верб М.А. Взаимосвязь эстетической и педагогической культуры будущего учителя/Проблемы эстетического образования/ Свердловск, 1981

5. Краткий словарь по эстетике. М., 1983

6. Неменский Б.М.Мудрость красоты: о проблемах эстетического воспитания. – М., 1987

7. Структура и уровни эстетического сознания. /Редкол. : Е.И.Крупник, В.Ф. Козьмин, Л.П.Печко. –М., 1982

8. Педагогическая энциклопедия. М., 1993

9. Столович Я.Н. Жизнь – творчество – человек. Функции художественной деятельности. М., 1985

10.Медведь Э.И. Эстетическое воспитание школьников в системе дополнительного образования. Учебное пособие. ЦГЛ “РОН”, 2002

11. Щацкая В.М. Музыкально – эстетическое воспитание детей и юношества. М., 1975