Завязываем беседу: как привлечь и заинтересовать незнакомца
Хотите нравиться окружающим и вызывать у людей доверие? Воспользуйтесь этими 11 проверенными фразами и убедитесь в том, что в словах кроется великая сила!
Фраза №1: “Здравствуй! Ты выглядишь… ”
Не стоит приветствовать коллег и знакомых неискренним “Как дела?” Лучше прокомментируйте их внешний вид: выглядят ли они счастливыми, грустными или заболевшими. Такое непритворное участие располагает людей к более глубокому разговору на темы, которые их действительно волнуют.
Фраза №2: “Я понимаю, о чём ты говоришь…”
Даже если вы не согласны со взглядами другого человека, покажите ему, что вы уважаете его убеждения фразой “Я ценю ваше мнение” или приведите пример, который поддерживает его точку зрения. И только после этого высказывайте своё мнение. Таким образом, оппонент будет чувствовать себя менее критикуемым и будет более открытым к вашим словам.
Фраза №3: “На мой взгляд…”
Фраза №4: “Как ты думаешь, что здесь можно изменить?”
Когда начинается обсуждение того, что можно улучшить, дайте людям возможность оценить свой успех по их собственным стандартам. Пусть они сами решают, насколько успешно было то, что они сделали. Если же вы сразу выскажете свою оценку и спросите, что здесь можно сделать лучше, это моментально поставит человека в оборонительную позицию.
Фраза №5: “Извините, но я застрял в пробке…”
Оказывается, мы более склонны доверять людям, которые начинают разговор с извинений за то, что не могут контролировать. Нам больше нравится, когда человек извиняется за дождь или дорожную пробку, вместо того, чтобы спокойно сказать об этом или не упоминать об этом вообще. Произнося подобные извинения, вы признаете чужие проблемы и выражаете доброжелательное сочувствие вероятным участникам подобной ситуации.
Фраза №6: “Я знаю, через что вам пришлось пройти…”
Сочувствие показывает, что вам просто жаль человека, а проявление чуткости означает, что вы переживаете те же чувства вместе с ним. Люди, которые относятся к другим не только сочувственно, но и чутко, имеют больше шансов на построение доверительных отношений.
Фраза №7: “Возможно, вы знаете моего друга…”
Нас привлекают люди, которые выглядят, как мы, говорят‚ как мы, или имеют схожие с нами интересы. Ну а больше всего нам нравятся люди, которые кажутся знакомыми. Установление общих друзей с новым знакомым моментально вызовет у него доверие к вам. Это очень эффективный способ, потому что его всегда легко проверить.
Фраза №8: “Это моя вина…”
Не стоит думать, будто признание своих ошибок “убьёт на корню” весь ваш авторитет. На самом же деле, принятие своих недостатков создаёт доверительные отношения, показывая окружающим, что вы за человек. Несовершенные люди являются для нас более привлекательными. Мы любим их больше, чем людей, которые кажутся нам идеалом.
Фраза №9: “Не могли бы вы помочь мне?”
Если вы обратитесь к кому-то за помощью, признав перед этим свою ошибку, то моментально войдёте в доверие к этому человеку. Люди считают, что те, кто обращается к ним за советом, более компетентны, чем те, которые предпочитают действовать в одиночку.
Фраза №10: “Я уверен, что вы поступите справедливо…”
Если уж вы обратились за помощью, дайте больше полномочий тем, кто пытается помочь вам. Пусть они попытаются помочь вам так, как считают нужным. Дайте другим людям временный контроль над своей жизнью. Это покажет, что вы доверяете им и вызовет ответное чувство по отношению к вам.
Фраза №11: “Ага, я это вижу…”
Использование в разговоре таких междометий, как “ого”, “ага” или “угу”, показывает, что вы заинтересованы в том, что вам говорят. А это означает, что и доверять вам будут больше. Такое эмоциональное подкрепление ваших слов указывает на то, что вы внимательно и заинтересованно слушаете то, что этот человек рассказывает вам. Только не производите слишком много шума. Это моментально продемонстрирует вашу неискренность, и вы получите обратный результат.
Наталия Зайцева: Кажется, что битьём детей занимаются только в неблагополучных семьях и в каких-то жутких провинциальных детских домах. Но на самом деле физическое насилие над детьми случается почти в каждой семье. Просто у нас не принято называть битьё своим именем. А из-за того, что мы заменяем «бить» на «шлепать», «учить» или «приводить в чувство», физическое насилие не перестаёт быть насилием. В чём корни агрессии и почему нужно раз и навсегда отказаться от этой порочной практики?
«Не пойду, не хочу домой, уйди, плохая, плохая мама, хочу играть, уйди, уйди!». Крик прерывается звонким шлепком, переходит в нечленораздельный горестный плач, маленькие ладони растирают по лицу слёзы и песок. Мама пытается обнять ребёнка, но он её отталкивает и плачет еще сильнее, но, конечно, идет за ней. Или не пытается обнять, а просто берет за руку и ведет за собой. Или вообще не шлепает, а кричит, громко, перекрикивая истерику: «Сейчас получишь, ну-ка пошли немедленно, сил моих больше нет!».
Сил больше нет - с этого все начинается
Сначала шлепаешь от бессилия, потому что другие аргументы уже не действуют. Потом долгие часы, дни, ночи мучений и рефлексий. Но случается и так, что повторения входят в привычку, профилактическое битьё становится нормой.
Хотя, конечно, в таких случаях никто не говорит о битье. Редкий родитель называет ситуацию своим именем. Гораздо чаще можно услышать: «Да ну, разве я бью? Отлупить - не бить»; «Я что, алкоголик какой, бить ребенка? Пару раз шлепнул - невелика беда!». Или говорит «наказываю». Или вовсе опускает глагол: «Я её по попе ремнем пару раз, чтоб знала».
Ужас состоит в том, что в России телесное наказание детей практикуется в большинстве семей и не воспринимается как что-то выходящее из ряда вон.
Зачем нужны телесные наказания?
Ответы на вопрос «Зачем это делать?» обычно таковы: чтобы слушался, чтобы знал, кто главный, чтобы воспитывать, чтобы понимал, чтобы сохранять авторитет. Я спрашиваю: что за ситуации такие, когда это так необходимо? Отвечают: когда ребенок вышел из-под контроля и не понимает человеческого языка. Когда он не слушается. Когда ни во что не ставит ни отца, ни мать, когда бьет родителей в конце концов. Когда переходит черту дозволенного. И, наконец, аргументы в пользу битья звучат так: «Меня лупили, и я вырос нормальным», «Все наши родители получали - и ничего», «А во времена Пушкина розгами детей били» и бесценное, уже практически высеченное в камне «Это было всегда, это в нашей культуре». Сегодня оказывается, что не только в нашей, российской, но и во всей христианской, если, как заявили в РПЦ, следовать Священному Писанию.
Когда эти аргументы озвучиваются, конечно, хочется отвечать сразу на всё. Хочется объяснять от лица мамы и от лица небитой дочери - смотрите, выросла, и все в порядке. Хочется цитировать психологов. Все их труды за последние примерно сто лет - это развернутые и концентрированные попытки объяснить, почему бить детей не надо, не стоит, нельзя. Можно закапываться в «историю битья» и искать истоки. Хотя мы, конечно, понимаем, что истоки - в доисторических временах, когда действительно прав был тот, кто сильнее, просто потому, что только так можно было выжить. Можно, в конце концов, привести все возможные и невозможные аргументы, но тред «бить или не бить» по-прежнему остается актуален. И, к несчастью, положительных ответов в нем будет не меньше, чем отрицательных.
На самом деле это разговор не только о детском насилии, но и о насилии вообще, о дискриминации по принципу возраста и пола. Очень легко проверить себя простым вопросом: а своего друга, близкого человека, жену, мужа ты бы ударил «в воспитательных целях»? Чтобы убедить? Чтобы доказать свою правоту? Если ответ «нет» - значит, ты бьешь слабого ради утверждения собственной силы, а не в педагогических целях. Если ответ «да» - то проблема переходит в другую плоскость, более обширную. Ту, где бьют женщин за «сама напросилась», ту, где конфликты решаются кулаками, и прочая бесконечность. Единственный ответ, который снимает вопрос, звучит так: «Я не бью ни детей, ни взрослых».
Патриархальные догмы напоминают нам об уважении, о том, что младшие должны слушаться старших, почитать, уважать, бояться. Но позвольте, уважение - это разве не о том, чтобы выслушивать друг друга? Принимать во внимание мнение оппонента, помогать друг другу вырабатывать точку зрения. Послушание? Что же, разумеется, запуганный шлепками ребенок слушается, но не потому, что понимает, а в первую очередь от страха. Ребенок не должен быть равен родителям? Тут можно снова вспоминать именитых психологов и социологов, которые говорят о том, что общество, в котором детей не воспринимают как равных, не способно развиваться гармонично.
Битье при неравенстве создает общество, где сильный властвует над слабым, то есть жизнь идет по законам дикой природы, а не цивилизации
«Никакого уважения к старшим у этого поколения! Дети и родители не должны быть друзьями! Как же иначе устанавливать авторитет?». Здесь происходит наглядная подмена понятий: авторитета и авторитарности - об этом часто повторяет психолог и писатель Юлия Гиппенрейтер. И, прежде чем поднимать на ребенка руку, спросите себя, хотите ли вы авторитета или авторитарности в своей семье. Конечно, авторитет зарабатывается только через уважение, но авторитарность и почет редко идут рука об руку.
«Но я нечасто, а так, профилактически, чтобы знал». Я не буду задавать вопрос - чтобы знал что? Вместо этого я вас тоже изредка буду шлепать, профилактически, для дрессировки. Как щенка, чтобы вы не забывали, что я сильнее и могу ударить в случае чего.
И наконец, самое главное: «В наши отношения с родителями никто не вмешивался, меня били, но я вырос хорошим человеком». Раз вы считаете себя хорошим человеком, то, может быть, вы и не будете бить детей. Может быть, вы найдете миллион других способов разрешить конфликты. Может быть, не доведете до того, что порка, по вашему мнению, станет необходимой. И в конце концов поймете, что и ваши родители использовали этот метод не от силы, а от собственной слабости. Тогда никому не придется вмешиваться: ни ювенальной юстиции, ни закону, ни РПЦ с ее комментариями.
То, что мы можем сделать для исправления ошибок предыдущих поколений, этой сомнительной истории повсеместной порки - любить наших детей сейчас.
Помогать
Подавать им пример, помогать им справляться с трудностями и истериками. Говоря психологическом языком - взрослеть всем миром, а не по отдельности.
А что же с той «плохой мамой», которая унесла ребенка с площадки через слезы и шлепок? Нет никакой плохой мамы. Потому что той маме, которая лупит регулярно, ребенок просто-напросто побоится это сказать, потому что он уже запуган и знает, что ему влетит. А та мама, которая это услышала, наверняка понимает, что это был момент ее бессилия. Вряд ли она сама считает свой поступок правильным. Позже она, скорее всего, постарается все загладить и сделать так, чтобы это больше не повторилось никогда.
Смотрите также веб-марафон для молодых мам (7 вебинаров)
Вебинары Екатерины Мурашовой:
Кажется, что битьём детей занимаются только в неблагополучных семьях и в каких-то жутких провинциальных детских домах. Но на самом деле физическое насилие над детьми случается почти в каждой семье. Просто у нас не принято называть битьё своим именем. А из-за того, что мы заменяем «бить» на «шлепать», «учить» или «приводить в чувство», физическое насилие не перестаёт быть насилием. В чём корни агрессии и почему нужно раз и навсегда отказаться от этой порочной практики, рассказывает Наталия Зайцева.
«Не пойду, не хочу домой, уйди, плохая, плохая мама, хочу играть, уйди, уйди!». Крик прерывается звонким шлепком, переходит в нечленораздельный горестный плач, маленькие ладони растирают по лицу слёзы и песок. Мама пытается обнять ребёнка, но он её отталкивает и плачет еще сильнее, но, конечно, идет за ней. Или не пытается обнять, а просто берет за руку и ведет за собой. Или вообще не шлепает, а кричит, громко, перекрикивая истерику: «Сейчас получишь, ну-ка пошли немедленно, сил моих больше нет!».
Сил больше нет - с этого все начинается. Сначала шлепаешь от бессилия, потому что другие аргументы уже не действуют. Потом долгие часы, дни, ночи мучений и рефлексий. Но случается и так, что повторения входят в привычку, профилактическое битьё становится нормой.
Хотя, конечно, в таких случаях никто не говорит о битье. Редкий родитель называет ситуацию своим именем. Гораздо чаще можно услышать: «Да ну, разве я бью? Отлупить - не бить»; «Я что, алкоголик какой, бить ребенка? Пару раз шлепнул - невелика беда!». Или говорит «наказываю». Или вовсе опускает глагол: «Я её по попе ремнем пару раз, чтоб знала».
Ужас состоит в том, что в России телесное наказание детей практикуется в большинстве семей и не воспринимается как что-то выходящее из ряда вон.
Ответы на вопрос «Зачем это делать?» обычно таковы: чтобы слушался, чтобы знал, кто главный, чтобы воспитывать, чтобы понимал, чтобы сохранять авторитет. Я спрашиваю: что за ситуации такие, когда это так необходимо? Отвечают: когда ребенок вышел из-под контроля и не понимает человеческого языка. Когда он не слушается. Когда ни во что не ставит ни отца, ни мать, когда бьет родителей в конце концов. Когда переходит черту дозволенного. И, наконец, аргументы в пользу битья звучат так: «Меня лупили, и я вырос нормальным», «Все наши родители получали - и ничего», «А во времена Пушкина розгами детей били» и бесценное, уже практически высеченное в камне «Это было всегда, это в нашей культуре». Сегодня оказывается, что не только в нашей, российской, но и во всей христианской, если, как заявили в РПЦ , следовать Священному Писанию.
Когда эти аргументы озвучиваются, конечно, хочется отвечать сразу на всё. Хочется объяснять от лица мамы и от лица небитой дочери - смотрите, выросла, и все в порядке. Хочется цитировать психологов. Все их труды за последние примерно сто лет - это развернутые и концентрированные попытки объяснить, почему бить детей не надо, не стоит, нельзя. Можно закапываться в «историю битья» и искать истоки. Хотя мы, конечно, понимаем, что истоки - в доисторических временах, когда действительно прав был тот, кто сильнее, просто потому, что только так можно было выжить. Можно, в конце концов, привести все возможные и невозможные аргументы, но тред «бить или не бить» по-прежнему остается актуален. И, к несчастью, положительных ответов в нем будет не меньше, чем отрицательных.
На самом деле это разговор не только о детском насилии, но и о насилии вообще, о дискриминации по принципу возраста и пола. Очень легко проверить себя простым вопросом: а своего друга, близкого человека, жену, мужа ты бы ударил «в воспитательных целях»? Чтобы убедить? Чтобы доказать свою правоту? Если ответ «нет» - значит, ты бьешь слабого ради утверждения собственной силы, а не в педагогических целях. Если ответ «да» - то проблема переходит в другую плоскость, более обширную. Ту, где бьют женщин за «сама напросилась», ту, где конфликты решаются кулаками, и прочая бесконечность. Единственный ответ, который снимает вопрос, звучит так: «Я не бью ни детей, ни взрослых».
Патриархальные догмы напоминают нам об уважении, о том, что младшие должны слушаться старших, почитать, уважать, бояться. Но позвольте, уважение - это разве не о том, чтобы выслушивать друг друга? Принимать во внимание мнение оппонента, помогать друг другу вырабатывать точку зрения. Послушание? Что же, разумеется, запуганный шлепками ребенок слушается, но не потому, что понимает, а в первую очередь от страха. Ребенок не должен быть равен родителям? Тут можно снова вспоминать именитых психологов и социологов, которые говорят о том, что общество, в котором детей не воспринимают как равных, не способно развиваться гармонично.
Битье при неравенстве создает общество, где сильный властвует над слабым, то есть жизнь идет по законам дикой природы, а не цивилизации.
«Никакого уважения к старшим у этого поколения! Дети и родители не должны быть друзьями! Как же иначе устанавливать авторитет?». Здесь происходит наглядная подмена понятий: авторитета и авторитарности - об этом часто повторяет психолог и писатель Юлия Гиппенрейтер. И, прежде чем поднимать на ребенка руку, спросите себя, хотите ли вы авторитета или авторитарности в своей семье. Конечно, авторитет зарабатывается только через уважение, но авторитарность и почет редко идут рука об руку.
«Но я нечасто, а так, профилактически, чтобы знал». Я не буду задавать вопрос - чтобы знал что? Вместо этого я вас тоже изредка буду шлепать, профилактически, для дрессировки. Как щенка, чтобы вы не забывали, что я сильнее и могу ударить в случае чего.
И наконец, самое главное: «В наши отношения с родителями никто не вмешивался, меня били, но я вырос хорошим человеком». Раз вы считаете себя хорошим человеком, то, может быть, вы и не будете бить детей. Может быть, вы найдете миллион других способов разрешить конфликты. Может быть, не доведете до того, что порка, по вашему мнению, станет необходимой. И в конце концов поймете, что и ваши родители использовали этот метод не от силы, а от собственной слабости. Тогда никому не придется вмешиваться: ни ювенальной юстиции, ни закону, ни РПЦ с ее комментариями.
То, что мы можем сделать для исправления ошибок предыдущих поколений, этой сомнительной истории повсеместной порки - любить наших детей сейчас
Подавать им пример, помогать им справляться с трудностями и истериками. Говоря психологическом языком - взрослеть всем миром, а не по отдельности.
А что же с той «плохой мамой», которая унесла ребенка с площадки через слезы и шлепок? Нет никакой плохой мамы. Потому что той маме, которая лупит регулярно, ребенок просто-напросто побоится это сказать, потому что он уже запуган и знает, что ему влетит. А та мама, которая это услышала, наверняка понимает, что это был момент ее бессилия. Вряд ли она сама считает свой поступок правильным. Позже она, скорее всего, постарается все загладить и сделать так, чтобы это больше не повторилось никогда.
Кажется, что битьём детей занимаются только в неблагополучных семьях и в каких-то жутких провинциальных детских домах. Но на самом деле физическое насилие над детьми случается почти в каждой семье. Просто у нас не принято называть битьё своим именем. А из-за того, что мы заменяем «бить» на «шлепать», «учить» или «приводить в чувство», физическое насилие не перестаёт быть насилием. В чём корни агрессии и почему нужно раз и навсегда отказаться от этой порочной практики, рассказывает Наталия Зайцева.
Для тех, кто готовится к главному школьному экзамену
«Не пойду, не хочу домой, уйди, плохая, плохая мама, хочу играть, уйди, уйди!». Крик прерывается звонким шлепком, переходит в нечленораздельный горестный плач, маленькие ладони растирают по лицу слёзы и песок. Мама пытается обнять ребёнка, но он её отталкивает и плачет еще сильнее, но, конечно, идет за ней. Или не пытается обнять, а просто берет за руку и ведет за собой. Или вообще не шлепает, а кричит, громко, перекрикивая истерику: «Сейчас получишь, ну-ка пошли немедленно, сил моих больше нет!».
Сил больше нет - с этого все начинается. Сначала шлепаешь от бессилия, потому что другие аргументы уже не действуют. Потом долгие часы, дни, ночи мучений и рефлексий. Но случается и так, что повторения входят в привычку, профилактическое битьё становится нормой.
Хотя, конечно, в таких случаях никто не говорит о битье. Редкий родитель называет ситуацию своим именем. Гораздо чаще можно услышать: «Да ну, разве я бью? Отлупить - не бить»; «Я что, алкоголик какой, бить ребенка? Пару раз шлепнул - невелика беда!». Или говорит «наказываю». Или вовсе опускает глагол: «Я её по попе ремнем пару раз, чтоб знала».
Ужас состоит в том, что в России телесное наказание детей практикуется в большинстве семей и не воспринимается как что-то выходящее из ряда вон
Ответы на вопрос «Зачем это делать?» обычно таковы: чтобы слушался, чтобы знал, кто главный, чтобы воспитывать, чтобы понимал, чтобы сохранять авторитет. Я спрашиваю: что за ситуации такие, когда это так необходимо? Отвечают: когда ребенок вышел из-под контроля и не понимает человеческого языка. Когда он не слушается. Когда ни во что не ставит ни отца, ни мать, когда бьет родителей в конце концов. Когда переходит черту дозволенного. И, наконец, аргументы в пользу битья звучат так: «Меня лупили, и я вырос нормальным», «Все наши родители получали - и ничего», «А во времена Пушкина розгами детей били» и бесценное, уже практически высеченное в камне «Это было всегда, это в нашей культуре». Сегодня оказывается, что не только в нашей, российской, но и во всей христианской, если, следовать Священному Писанию.
Когда эти аргументы озвучиваются, конечно, хочется отвечать сразу на всё. Хочется объяснять от лица мамы и от лица небитой дочери - смотрите, выросла, и все в порядке. Хочется цитировать психологов. Все их труды за последние примерно сто лет - это развернутые и концентрированные попытки объяснить, почему бить детей не надо, не стоит, нельзя. Можно закапываться в «историю битья» и искать истоки. Хотя мы, конечно, понимаем, что истоки - в доисторических временах, когда действительно прав был тот, кто сильнее, просто потому, что только так можно было выжить. Можно, в конце концов, привести все возможные и невозможные аргументы, но тред «бить или не бить» по-прежнему остается актуален. И, к несчастью, положительных ответов в нем будет не меньше, чем отрицательных.
На самом деле это разговор не только о детском насилии, но и о насилии вообще, о дискриминации по принципу возраста и пола. Очень легко проверить себя простым вопросом: а своего друга, близкого человека, жену, мужа ты бы ударил «в воспитательных целях»? Чтобы убедить? Чтобы доказать свою правоту? Если ответ «нет» - значит, ты бьешь слабого ради утверждения собственной силы, а не в педагогических целях. Если ответ «да» - то проблема переходит в другую плоскость, более обширную. Ту, где бьют женщин за «сама напросилась», ту, где конфликты решаются кулаками, и прочая бесконечность. Единственный ответ, который снимает вопрос, звучит так: «Я не бью ни детей, ни взрослых».
Патриархальные догмы напоминают нам об уважении, о том, что младшие должны слушаться старших, почитать, уважать, бояться. Но позвольте, уважение - это разве не о том, чтобы выслушивать друг друга? Принимать во внимание мнение оппонента, помогать друг другу вырабатывать точку зрения. Послушание? Что же, разумеется, запуганный шлепками ребенок слушается, но не потому, что понимает, а в первую очередь от страха. Ребенок не должен быть равен родителям? Тут можно снова вспоминать именитых психологов и социологов, которые говорят о том, что общество, в котором детей не воспринимают как равных, не способно развиваться гармонично.
Битье при неравенстве создает общество, где сильный властвует над слабым, то есть жизнь идет по законам дикой природы, а не цивилизации
«Никакого уважения к старшим у этого поколения! Дети и родители не должны быть друзьями! Как же иначе устанавливать авторитет?». Здесь происходит наглядная подмена понятий: авторитета и авторитарности - об этом часто повторяет психолог и писатель Юлия Гиппенрейтер. И, прежде чем поднимать на ребенка руку, спросите себя, хотите ли вы авторитета или авторитарности в своей семье. Конечно, авторитет зарабатывается только через уважение, но авторитарность и почет редко идут рука об руку.
«Но я нечасто, а так, профилактически, чтобы знал». Я не буду задавать вопрос - чтобы знал что? Вместо этого я вас тоже изредка буду шлепать, профилактически, для дрессировки. Как щенка, чтобы вы не забывали, что я сильнее и могу ударить в случае чего.
И наконец, самое главное: «В наши отношения с родителями никто не вмешивался, меня били, но я вырос хорошим человеком». Раз вы считаете себя хорошим человеком, то, может быть, вы и не будете бить детей. Может быть, вы найдете миллион других способов разрешить конфликты. Может быть, не доведете до того, что порка, по вашему мнению, станет необходимой. И в конце концов поймете, что и ваши родители использовали этот метод не от силы, а от собственной слабости. Тогда никому не придется вмешиваться: ни ювенальной юстиции, ни закону, ни РПЦ с ее комментариями.
То, что мы можем сделать для исправления ошибок предыдущих поколений, этой сомнительной истории повсеместной порки - любить наших детей сейчас
Подавать им пример, помогать им справляться с трудностями и истериками. Говоря психологическом языком - взрослеть всем миром, а не по отдельности.
А что же с той «плохой мамой», которая унесла ребенка с площадки через слезы и шлепок? Нет никакой плохой мамы. Потому что той маме, которая лупит регулярно, ребенок просто-напросто побоится это сказать, потому что он уже запуган и знает, что ему влетит. А та мама, которая это услышала, наверняка понимает, что это был момент ее бессилия. Вряд ли она сама считает свой поступок правильным. Позже она, скорее всего, постарается все загладить и сделать так, чтобы это больше не повторилось никогда.