Случайностей не бывает, или кто на земле господин. В мире нет случайностей и совпадений — все закономерно

В один не очень прекрасный день, я понял, что существуют определённые нити. Одни бледные и тонкие, готовые порваться в любой момент. Другие - прочные и тянущиеся, не дающие себя порвать, даже при очень сильном желании.

Эти нити связывают всё живое и неживое на земле. Нас с Вадиком тоже соединяет такая нить. Очень толстая и крепкая, как будто она - железная цепь. И для того, чтобы порвать её, нужны очень большие жертвы.

А я готов на эти жертвы. Как пионер - всегда готов.

Эта связь настолько крепка, что даже стоя на крыше многоэтажки, я ощущаю его дыхание. Глубокое, но прерывистое. И запах вишни витает в воздухе, заставляя морщить нос, так как он пробирается везде. После того, что я сделаю, не будет ни первого, ни второго. Просто некому будет ощущать.

Способ добровольно проститься с жизнью я выбрал давно. И он абсолютно не связан с моим нахождением на крыше. Можно порезать вены. Слишком мерзко, соседи позвонят в милицию из-за сильной вони, и моё тело найдут в кровавой воде. Можно повеситься. Но исход такой же, да и с моим везением не факт, что получится. Прыгнуть с моста и всплыть где-нибудь, опять же мерзко. И так далее, по цепочке.

Я решил застрелиться. Как Маяковский, прямо в сердце. И обязательно в белой рубашке, чтобы та стала красной от крови. Огнестрельное оружие достать было не просто, но нет ничего невозможного.

На крыше дует ветер. Здесь открывается великолепный вид на город. Такой, что умереть не стыдно.

Надо же завещание написать! Достаю из кармана сложенный в четверо тетрадный листок и вывожу на нём старательным почерком:«После смерти моё тело кремировать.» И, после нескольких минут раздумья, добавляю:«Вместе с гитарой.»

Более-менее ценного имущества я не успел нажить. Да и как-то не особо я к вещам привязывался. Разве что гитара, но на её счет я уже распорядился.

Сигаретный дым обжигает горло. Нервно кашляю. Это последняя сигарета в моей жизни.

А ведь я люблю тебя, Вадик.
Иначе просто быть не могло. Я любил тебя с самого первого вдоха и, похоже, до последнего. В твоих объятиях я выстанывал твоё имя, а не слова любви, как это делал ты. И лишь напившись в зюзю, по телефону я нёс какой-то бред, по видимому, означающий верность и любовь до гроба. Вначале ты смеялся, а потом взволновано спрашивал: «Где ты?»
Потом шло выяснение моего места положения. А ведь я был искренним в своих словах.

Знаете то болезненное желание, стоя на краю, прыгнуть вниз и на несколько секунд почувствовать себя свободным? Только я выбрал другой способ, а летать я научусь как-нибудь потом.

Что ж я так медлю? Любой прохожий зайдет на крышу и всё. Гитлер капут.

Обманчиво медленные шаги. Я слышу как бьётся твое сердце, Вадь. Оно не врёт. Как ты вообще оказался здесь? Неважно.

Один шаг и ты стоишь у меня за спиной. Одна рука ложится на плечо. Другая заламывает мою с пистолетом. Больно, между прочим. С кошачьей грацией вынимаешь из ладони пистолет и небрежно бросаешь куда-то на крышу.

Разворачиваешь меня к себе лицом. Кисть, ещё не давно заламывающая мне руку, переместилась на подбородок. Ты возмущенно дышишь. Взгляд глаза в глаза. От тебя пахнет дорогими Diorʼовскими духами. И, конечно, вишней, куда без неё?

Идиот. И-д-и-о-т. Ты чем думал, когда сюда забрался и когда эту железку заряжал? Ты, блять, думал, что потом? Ты о матери думал? Она же совсем свихнется. Ты о фанатах своих, Глеб, думал? Которые потом будут стреляться, вешаться. Ты обо мне в конце концов подумал? А, Глеб? - На последних словах ты встряхиваешь меня. В твоих глазах плещутся боль и ярость.

Прости. Я больше не буду, Вадь, - опускаю голову. А слезы нахлынывают из ниоткуда. Я так долго старался не плакать, что не плакать уже не могу.

Утыкаюсь головой в плечо и по-детски всхлипываю. Ты гладишь меня рукой по волосам и шепчешь на ухо всякий бред. Только, мне так нужен этот бред, ты мне так нужен. Ты уже сидишь, а я у тебя на коленях, как в детстве. И чуть ли не урчу от родных рук на теле. Ты такой родной, Вадь. А ещё тебя хочется обнять, как плюшевого мишку. Только ты лучше.

Об этом, наверно, надо сказать вслух. Только, ты ведь всё знаешь. Знаешь, ведь, Вадь?

Ищу твои губы. Сладковато-горькие. Ты отвечаешь нежно и игриво. Большой кот, вот ты кто.

Одежда летит на крышу. Руки исполняют свой жаркий танец по телу. Слышу сдавленное шипение. Это я тебе прокусил губу. Выцеловываю каждый сантиметр твоего тела. А потом… Остается только стонать и по-кошачьи выгибать спину. Ты идеальный, Вадик. А, самое главное, мой.

Стою на краю крыши и во всё горло ору Кипелова «Я свободен». Одежда валяется где-то на заднем плане. А ещё на заднем плане ржёт Вадим, с неясно откуда взявшейся бутылкой коньяка.

Глебка, а по-моему ты фальшивишь на: «Я свободен с диким ветром наравне».

Хорошо сложилось. Случайно, но хорошо.

Случайностей не бывает, Глебка. Есть только любовь.

Пойду у этого кота-алкоголика коньяк отбирать. А то сопьётся ещё. Что я тогда делать буду?

…Вокзал – место, где душе всегда неспокойно. Люди снуют туда-сюда, каждый озабочен чем-то своим: ожиданием поезда, покупкой билета или поиском места, чтобы присесть.

Приходили и уходили поезда. Вокзал пустел и снова наполнялся. И только в одном его месте не происходило никаких движений.

В конце зала ожидания пригрелась . Вся в черном. Сухонькая. Сгорбленная. Рядом лежит узелок. В нем не было еды – иначе старушка в течение суток коснулась его хотя бы раз.

Судя по выпирающим углам узелка, можно было предположить, что там лежала икона, да виднелся кончик запасного платка, очевидно, «на смерть». Больше ничего у нее не было.

Вечерело. Люди располагались на ночлег, суетились, расставляя чемоданы так, чтобы обезопасить себя от недобрых прохожих.

А старушка все не шевелилась. Нет, она не спала. Глаза ее были открыты, но безучастны ко всему, что происходило вокруг. Маленькие плечики неровно вздрагивали, будто зажимала она в себе какой-то внутренний плач. Она едва шевелила пальцами и губами, словно крестила кого-то в тайной своей молитве.

В беспомощности своей она не искала к себе участия и внимания, ни к кому не обращалась и не сходила с места. Иногда старушка поворачивала голову в сторону входной двери, с каким-то тяжким смирением опускала ее вниз, безнадежно покачиваясь вправо и влево, словно готовила себя к какому-то окончательному ответу.

Прошла нудная вокзальная ночь. Утром она сидела в той же позе, по-прежнему молчаливая и изможденная. Терпеливая в своем страдании, она даже не прилегла на спинку дивана.

К полудню недалеко от нее расположилась молодая мать с двумя детьми двух и трех лет. Дети возились, играли, кушали и смотрели на старушку, пытаясь вовлечь ее в свою игру.

Один из малышей подошел к ней и дотронулся пальчиком до полы черного пальто. Бабуля повернула голову и посмотрела так удивленно, будто она впервые увидела этот мир. Это прикосновение вернуло ее к жизни, глаза ее затеплились и улыбнулись, а рука нежно коснулась льняных волосенок.

Женщина потянулась к ребенку вытереть носик и, заметив ожидающий взгляд старушки, обращенный к дверям, спросила ее: «Мамо, а кого вы ждете? Во скильки ваш поезд?».

Старушку вопрос застал врасплох. Она замешкалась, засуетилась, не зная, куда деваться, вздохнула глубоко и будто вытолкнула шепотом из себя страшный ответ: «Доченька, нет у меня поезда!». И еще ниже согнулась.

Соседка с детьми поняла, что здесь что-то неладно. Она подвинулась, участливо наклонилась к бабушке, обняла ее, просила умоляюще: «Мамо, скажите, что с вами?! Ну, скажите! Скажите мне, мамо, – снова и снова обращалась она к старушке. – Мамо, вы кушать хотите? Возьмите!»

И она протянула ей вареную картофелину. И тут же, не спрашивая ее согласия, завернула ее в свою пушистую шаль. Малыш тоже протянул ей свой обмусоленный кусочек и пролепетал: «Кушай, баба».

Та обняла ребенка и прижала его кусочек к губам. «Спасибо, деточка», – простонала она.

Предслезный комок стоял у нее в горле…. И вдруг что-то назрело в ней и прорвалось такое мощное и сильное, что выплеснуло ее горькую беду в это огромное вокзальное пространство: «Господи! Прости его!» – простонала она и сжалась в маленький комочек, закрыв лицо руками.

Причитала, причитала покачиваясь: «Сыночек, сыночек… Дорогой… Единственный… Ненаглядный… Солнышко мое летнее… Воробышек мой неугомонный.… Привел.… Оставил».

Она помолчала и, перекрестившись, сказала: «Господи! Помилуй его грешного».

И не было у нее больше сил ни говорить, ни плакать от постигшей ее безысходности.

«Детки, держитесь за бабушку», – крикнула женщина и метнулась к кассе.

«Люди добрые! Помогите! Билет мне нужен! Старушку вон тую забрати, – показывала она в конец зала – Мамою она мне будет! Поезд у меня сейчас!».

Они выходили на посадку, и весь вокзал провожал их влажными взглядами.

«Ну вот, детки, маму я свою нашла, а вы – бабушку», – сияя от радости, толковала она ребятишкам.

Одной рукой она держала старушку, а другой – и сумку, и детей.

Я, глядя на них, тихо молилась и благодарила Бога за эту встречу. Странно, но большинство из тех, кому я рассказываю об этом случае, свидетелем которого стала несколько лет назад на вокзале города Кургана, не верят в то, что вот так, за несколько минут человек мог принять такое важное для себя решение.

Я никого не стараюсь переубедить, не пытаюсь что-то объяснить. Каждый должен чувствовать это сам. Да и как объяснишь, что нашему сердцу иногда достаточно одного мгновения, чтобы принять решение, если, конечно, оно живое и любящее Бога и ближних.

Для меня же этот случай стал еще одним подтверждением мудрой верности слов : «Забудь это слово «случайность», случайностей не бывает».

Декабрь, 2007 г.

Мы не случайно здесь случайно собрались,
Случайностей, известно, не бывает.
Мы в нужный звездный час свой родились,
Не каждый это сразу понимает.

Мы в прошлое заглянем лишь слегка,
Оставив нараспашку свою душу.
Воспоминания наши - облака.
Мы вместе, я пространства не нарушу.

А за окном опять поет весна
И птицы прилетают снова с юга.
Нам кажется, Планета...

Случайностей у жизни не бывает,
Случайность - недомыслие ума,
Она как лёд в душе весною тает
Когда уйдёт незнания зима.
Последствия посеянной причины
Проклюнутся ростками по весне,
Они причинно-ликою личиной
Пути усыпят в нашем буднем дне.
Крапивой жгут, отпугивая стопы,
И окропят приятною росой,
И знаками усыпят наши тропы
Те знаки распознай! В них выбор твой!
Чтоб новые твои причино-зёрна
Пути покрыли сказочным ковром,
От плевел их очистивши, отборным
Себя одаришь...

Случайностей на свете не бывает,
Как снег, который падает весной,
Как журавли, что клином пролетают
И манят наши души за собой.

И солнца свет, наполненный прохладой,
И капельки росы на лепестках,
И радуга, как будто, нам в награду,
Огни любви, зажженные в сердцах.

Все будет так, как быть должно! И точка!
И, даже, если прописал судьбу.
На каждого есть в книге судеб строчка:
«Родился, так живи!» И я живу!

Случайные мысли,
Случайные встречи,
Случайная любовь,
Случайные дети,
Случайная старость,
Случайная смерть...

Случайное солнце,
Случайная земля,
Случайные все,
Случайная вселенная...

P.S. Случайность, вряд ли, объяснит,
Всей нити жизни, как логической цепочки.
Случайно брошу эти строчки,
Случайно кто-то подтвердит...

Случайные встречи, обычные вроде,
Приходят они вновь и вновь,
Но эта черту между ними проводит:
Она принесла мне любовь.

Встреч много случалось, все разными были,
Но тёплых не слышала слов,
Любила сама, но меня не любили.
Какая же это любовь?

Случайная встреча, но счастье какое!
Стучит пульс, беснуется кровь,
Ведь время пришло и ко мне золотое:
Возносит на крыльях любовь.

Случайные встречи мне истово снились,
Таких уж не хочется снов,
Теперь мы взаимно и нежно влюбились,
Нам...

случайность
Увидал тебя совсем случайно,
В вихре хоровода ты неслась,
Наблюдал за вашим танцем тайно,
Не спускал с тебя влюблённых глаз.
Ты была как все, почти раздета,
А точней – совсем обнажена.
Пояс из цветов лишь был надетый
И на грудь спускались волоса.
Но меня не это восхитило,
А твои зеленные глаза.
В них краса твоя искрилась,
Ослепляла землю, небеса.
Увидал тебя совсем случайно
И совсем случайно потерял,
И теперь вздыхаю от отчаянья,
Что тебя с собою не позвал.
30.07...

Святитель Игнатий Брянчанинов говорит: «Нет слепого случая!

Бог управляет миром, и все, совершающееся на небе и в поднебесной совершается по суду премудрого и всемогущего Бога».

Ни одной случайной встречи в жизни человека не бывает. Искушения, беды, проблемы, скорби - всё Господь посылает для нашего спасения. И встречи с кем-либо из противоположного пола, которые происходят в жизни молодых людей, тоже посланы Богом. Надо изначально отказаться от своих заранее надуманных представлений и фантазий, что, например, моя супруга должна быть именно такая-то, иметь такую внешность. Всё может быть совсем не так. Не мы выбираем спутника жизни, его нам дает Бог, и надо понимать, что это Промысел Божий о нас.

Промысел Божий разделяется на волю Божию и попущение Божие. Под волей Божией разумеются все те действия, которые совершает человек соответственно заповедям Божиим, а под попущением Божиим - все те действия, которые противны Его заповедям и творятся свободой человека.

Но если Промысел Божий существует и Господь предопределяет события, Своей рукой направляя жизненный путь человека, то почему, спросите вы, попускается Венчание в тех случаях, когда брак заканчивается разводом, о чем Господу заведомо известно?

Господь, по слову Иоанна Дамаскина, все предвидит, но не все предопределяет.

Он устраивает события нашей жизни так, что бы за нами всегда сохранялась возможность выбора. Мы сегодня сделали десять дурных выборов, а и на одинадцатый сохраняется шанс сделать шаг к благому... Господь не остановит человека за руку принудительно, но всякий раз будет давать шанс поменяться, - и так до самого конца.

Происходить это может через внутренние устроения, через скорби и болезни, через радости, через новые встречи.

И всегда следует помнить и о том, что если мы любим, но нам не платят взаимностью или нет возможности связать свою судьбу с любимым человеком, - значит, нет на это воли Божией. А если нет воли Божией на осуществления нашего желания, то должно успокоиться, зная что Господь печется о нашем благе.

Намериваясь вступить в брак, нужно полностью отдаться воле Господней, и усердно молить Господа, видящего наши сердца, чтобы Он Сам устроил супружество. Следует проникнуться мыслью, что одними собственными силами, без благословения Божия, своего счастья и доброго порядка в супружеской жизни не устроить.

Отец Иоанн Крестьянкин в своем духовном завещании своим чадам между прочим пишет: «Дорогие мои, чадца Божии, верьте Богу, доверяйтесь Его! Примите все в жизни: и радость, и безотрадность, и благоденствие и злоденствие, как милость и истину путей

Господних, и ничего не бойтесь в жизни, кроме греха. Только он лишает нас Божьего благоволения и отдает во власть вражьего произвола. Любите Бога, любите Любовь и друг друга до самоотвержения. Знает Господь, как спасать любящих Его».