Бывший гей описывает процесс смены ориентации

Интервью c Гордоном Оппом

Чего ожидать от процесса смены ориентации? С обезоруживающей откровенностью Гордон Опп рассказывает о том, как его жизнь исполнилась смысла, но также говорит и об уроках, иногда очень болезненных, которые ему пришлось получить в процессе исцеления. Он беседует с исполнительным директором NARTH (Национальной ассоциации исследования и лечения гомосексуализма) Джозефом Николоси.

Дж. Н. Гордон, спасибо, что согласился рассказать свою историю. Ну, пройдем по основным моментам твоей жизни. На протяжении 21 года ты являешься президентом кредитного бюро Линкольна, штат Небраска, и уже 20 лет как ты женат. Скоро ты получишь степень магистра по психологическому консультированию, и уже несколько лет ты ведешь группу для мужчин, выходящих из гомосексуальности.

Когда ты впервые понял, что, возможно, ты испытываешь гомосексуальное влечение?

Г.О. Я думаю, в классе шестом-седьмом я понял, что мне нравятся мальчики вместо девочек, и это меня сильно встревожило. Тогда об этом не с кем было поговорить, и я просто скрыл это.

Дж. Н. Тогда в школах еще не было консультантов из «проекта 10», который поддержал бы тебя как гея, ввел бы тебя в гей сообщество.

Г.О. Да, и я рад этому. По крайней мере, меня не вынудили думать, что проблемы не существует. Я был верующим христианином, я признавал мораль, и поэтому я воздерживался от контактов с другими парнями до двадцати одного года. На самом деле, я провел три года в колледже, не вступая ни в какие отношения. А потом, как это случается со многими гомосексуалистами, мой первый опыт был невероятно… как будто ты был в пустыне две недели без воды, и неожиданно выбрел на оазис. В этом есть что-то непреодолимое.

Я барахтался в гей жизни с 21 до 25 лет, в это время у меня было множество однодневных связей. Я участвовал в сексе в парках. У меня было несколько долговременных контактов – может, три – которые длились несколько месяцев. На протяжении всего этого времени я был очень подавлен, ведь это как бы вести двойную жизнь. Я никогда не мог удовлетвориться отношениями, сколько бы они ни длились, — я терял интерес через какое-то время даже к тем мужчинам, которые были гораздо привлекательнее, чем я. Но я просто не понимал тогда динамики.

Дж. Н. А какова эта динамика?

Г.О. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что гомосексуальность значит для меня, хотя у всех этот опыт несколько различается.

Дж. Н. И чем же гомосексуализм является для тебя?

Г.О. Возможностью в сексе удовлетворить неудовлетворенные потребности.

Дж. Н. А какие именно?

Г.О. Жажда принятия… чувствовать себя одним из парней…сочувствие и понимание мужчин. Что интересно, сейчас-то я понимаю, что те гомосексуальные желания, которые еще остались, почти не имеют отношения к сексу. К примеру, смотришь на парня, и если зайдешь так далеко, что представишь его обнаженным – хм, сейчас такая мысль была бы мне неприятна. Но есть кое-что еще… Я бы хотел, чтобы он подошел ко мне, пожал руку, уделил мне внимание.

Тогда, в молодости, я не понимал этой динамики. Сегодня я вижу, что чувства меняются, и когда ты понимаешь их, это похоже на какое-то волшебство. За фокусом интересно наблюдать — ты смотришь его еще и еще – пока не разгадаешь, и тогда все волшебство исчезает. Также и с чувствами – когда ты их понимаешь, понимаешь, что стоит за фокусом – воодушевление куда-то пропадает. И во влечении уже нет никакого волшебства.

Дж. Н. В чем же здесь аналогия с гомосексуализмом?

Г.О. Также я представляю себе и гомосексуализм. Я вижу мужчину, который мне нравится, но я за ним не пойду, потому что я знаю «фокус», то есть я знаю, что это только воображение, и за впечатлением стоит иллюзия. У меня есть логическое понимание того, что «это» не принесет удовлетворения. Если ищешь любых встреч только для секса, ничего, кроме отрицательных последствий, не получишь. Но есть еще кое-что.

Дж. Н. Не просто понимание?

Г.О. Да, это не просто понимание. Это еще и осознание того, что весь опыт такого рода – подделка. Когда ты это знаешь (а у меня есть личный опыт многократных попыток на протяжении четырех лет), тогда это работает.

Ты писал в своей книге, как Элизабет Моберли (Elisabeth Moberly) объясняет, что неудовлетворенная потребность в любви со стороны людей своего пола порождает проблему влечения к своему полу, и ты это сильно подчеркиваешь. У тебя сказано, что дружба с людьми своего пола помогает удовлетворить эти нужды. Я открыл для себя, что когда я у меня завязываются крепкие дружеские отношения с нормальным мужчиной, который мне нравится, я могу очистить эти потребности от сексуального компонента. Я могу их удовлетворить таким образом, что мне будет приятно.

Дж. Н. Многие мужчины говорят мне о том же. Они утверждают, что их гомосексуальные влечения блекнут или даже полностью исчезают.

Г.О. Да, это правда. Во многих случаях так и происходит. Однако, как объясняет д-р Сатиноуэр в «Гомосексуальности и политике правды» (J. Satinover, Homosexuality and the Politics of Truth), проблема все же возникает, когда у тебя сформировался паттерн поведения, когда навык уже вошел в привычку. Сексуальный опыт очень похож на наркотик. Он облегчает боль, анестезирует, дает «быстрое избавление». И это может серьезно затруднить выход из гомосексуализма. Когда мы уже наполнили наши эмоциональные чувства сексуальностью, когда уже есть навык удовлетворять эти потребности с помощью секса – мы просто нормальные, законные, Богом данные нужды удовлетворяем «наркотиком». А когда начинаешь удовлетворять их с помощью дружбы с нормальным парнем, не «заводишься» так, как в гомосексуальной связи. И это мне нужно было осознать и принять: такого не будет.

Дж. Н. Конечно, потому что этот задор искусствен, и он долго не продлится. Только возникнет желание еще больше «завестись», правда, уже с другим партнером. И мы уже видим, как сами писатели-геи начинают это признавать, хоть и не напрямую. Эндрю Салливан в книге «Необнаруживаемая любовь» говорит о том, что нельзя думать, будто на основе эротических отношений возникнет прочная любовь. По его мнению, только друзья по-настоящему являются надежным источником поддержки и верности.

Г.О. Этот задор искусствен, но его трудно преодолеть, и многих это удерживает в гомосексуализме.

Дж. Н. Точно. Джеффри Сатиноуэр говорит, что неврологические способы получения удовольствия впечатываются в мозг, буквально врезаются в мозговые структуры. И хотя можно научиться налагать новые фантазии поверх старых и удовлетворять эмоциональные потребности более адекватным способом, все же у вас не получится «стереть» первичное неврологическое реагирование. Можно записать новые способы поверх старых. Однако большинству людей приходится по-настоящему бороться со старыми паттернами поведения, к которым они приобрели сильную склонность.

Г.О. Правильно. И, к сожалению, похоже, такая модель поведения прививается очень быстро. Однако, говоря о мозговых структурах, меня вдохновляет то, что мы не очень сильно используем свои мозги… Существует еще так много «вершин», которые можно испробовать. Мы попадаем в ловушку, думая, что единственный способ получить наслаждение от жизни или испытать вершину удовольствия – это тот нездоровый путь, к которому мы уже привыкли. Я пытаюсь убедить мужчин, с которыми я работаю, смотреть на мир шире. Хотя опыт других отношений может и не доставить такого же задора тем, кто уже привык к гомосексуальным связям, они должны двигаться дальше, устанавливая здоровые мужские отношения, а еще им нужно найти что-то или кого-то, кому можно отдать свое сердце.

Дж. Н. Точно. А говоря о ком-то, кому можно отдать свое сердце… расскажи мне о своем браке. Тебе ведь уже 46 и ты состоишь в браке 20 лет.

Г.О. Ну, как я сказал, я жил гей жизнью четыре года, до 25 лет. Однако я испытывал сильную депрессию, потому что это не работало. Я из Небраски, и решил перебраться в Калифорнию. Мне казалось, что это лучшее место, чтобы жить гей жизнью, а если не сработает, возможно, там я найду хоть какую-то помощь.

В Калифорнии я познакомился с пастором, ответственным за работу с молодежью. Он был приблизительно на 7 лет меня старше, женат, и у него было двое детей. И даже не зная твоей книги – она просто тогда еще не была написана – он работал со мной таким образом, как ты предлагаешь. Ни один из нас не знал, что происходит. Он был симпатичным молодым человеком, который обо мне заботился и видел во мне парня, который хочет жить правильно, но просто не знает как. Я помню, как мы сидели в его офисе, и он сказал: «Ты можешь испытывать ко мне влечение, но ничего не произойдет, потому что я другой». Он сказал: «Но это не меняет моего отношения к тебе; я люблю тебя, и в любом случае буду заботиться о тебе». Его отношение полностью переменило мое влечение. Это было началом помощи для меня. Я приходил к нему за советом и поддержкой в течение более полугода. Именно тогда я встретил свою будущую жену, и мы подружились. Перед тем, как вступить в брак, я хотел в течение года воздерживаться от любой формы секса.

Дж. Н. А к ней у тебя было сексуальное влечение?

Г.О. Нет, сексуального влечения не было почти до самого брака. Однажды я подумал: «Скоро я женюсь», — и с этого дня начал больше думать о своей невесте. Если бы я сам мог себя тогда консультировать, я бы еще чуть-чуть помог себе и дал указания, как действовать, но, в конце концов, я бы также посоветовал жениться. Я принял для себя установку, что все мы — настоящие гетеросексуалы, и поэтому я настоятельно побуждаю мужчин к вступлению в брак, если вижу, что они будут верны своему обещанию. Я не хочу, чтобы они подвергали опасности женщину или расстраивали ее. И все же совсем другое дело, если мужчина серьезно относится к своему обещанию и останется верен ему, несмотря на все искушения. Сам я дисциплинированный человек, и поэтому это помогло.

Дж. Н. Но женщина все-таки должна знать.

Г.О. Безусловно, женщина должна знать. Я рассказал об этом моей жене перед тем, как мы поженились, и для нее это был как глоток свежего воздуха – знать, что кто-то будет любить ее и как друг, а не только хотеть от нее секса. И я думаю, это одна из сильных сторон нашего брака. У нас трое детей – две девочки и мальчик тринадцати лет.

Дж. Н. И на что похожа сейчас ваша семейная жизнь?

Г.О. Первые несколько лет это было, скорее, «выполнение того, что является правильным». Однако когда ты столько времени проводишь с кем-то, у вас общие дети и вы живете вместе, ты обязательно учишься любить этого человека. Думаю, что сейчас я люблю свою жену также, если не больше, чем другие мужчины. Быть может, мой сексуальный опыт отличается от опыта тех, кто никогда не испытывал гомосексуального влечения, но он приносит удовлетворение, он желанен и дает удовольствие. Если бы я потерял свою жену, я бы чувствовал себя полностью опустошенным. Должен сказать, что я не только изменил свое поведение; я стал по-другому думать о себе, изменил свою идентичность. И я очень доволен тем, что я муж, отец и сейчас уже дед.

Дж. Н. А твои дети знают о твоем прошлом?

Г.О. Да. Моим дочерям 19 и 17, старшая обручена и в августе собирается выйти замуж. У меня замечательные отношения с моими дочерьми. Однако некоторые из нас, с гомосексуальным прошлым, думают, что не смогут быть хорошими родителями для мальчика.

Дж. Н. Да, особенно для мальчика, у которого есть озабоченность по поводу своей мужественности.

Г.О. Моими первенцами были девочки, и я подумал: «Ну, Господь благословил меня девочками, и это хорошо, потому что мне не нужно беспокоиться о том, как быть папой для мальчика». Говорю тебе, для меня это очень естественно – любить девочек, это одно из самых больших наслаждений в жизни. И так всегда было, даже когда они вступили в подростковый возраст. Но моя жена хотела третьего ребенка, — у нас появился мальчик, и это было очень большой радостью. Ты заходишь к нему в комнату вечером для того, чтобы подоткнуть одеяло, рассказать сказку или похлопать по спине, а теперь, когда он немного старше, взъерошить его волосы или немного «повозиться» с ним, — это как если бы кто-то сделал это со мной. Это необычайно полезно – я «исцеляюсь, отдавая», и я так благодарен! Как будто мне дали второй шанс.

Дж. Н. Ты разрешаешь некоторые из своих застарелых потребностей, исполняя их для другого. Я думаю, это справедливо для всех отцов.

Г.О. Я бы согласился с тобой, ведь у всякого есть какие-то неудовлетворенные потребности и прошлого. Я очень доволен своей жизнью. Я бы не поменял ее ни на какую другую. Раньше, в первые десять лет моего брака, я иногда впадал в депрессию, очень неважно чувствовал себя, как будто мне чего-то не хватало. Но вот уже многие годы как я вообще не испытываю депрессии.

Дж. Н. Знаешь ли ты кого-нибудь из бывших геев, кто женился? Есть ли у тебя круг друзей, которые могут оказать поддержку?

Г.О. Несколько лет я вел группу поддержки, в которой состояло восемь или девять парней. Люди приходят и уходят, но есть и целая пригорошня тех, кто вступил в брак, и у них есть дети. Эти люди — хорошая группа поддержки. Я сейчас думаю об одном из них, моем друге Билле, который сказал, что его жена беременна вторым ребенком, и он так рад этому! Но ты знаешь, как написано у тебя в книге, другие ребята, преодолевающие гомосексуализм, могут, конечно, быть классными друзьями, отношения с некоторыми очень важны, я не хотел бы преуменьшать значения этого. Однако если говорить об исцелении, я получаю гораздо больше от натуралов.

Дж. Н. От стопроцентных натуралов.

Г.О. Правильно. Есть натуралы, с которыми мне нравиться быть рядом, и это очень помогает. Есть еще несколько человек, которые особенно привлекательны, и с ними я как бы должен принудить себя узнать их настолько хорошо, чтобы они не вызывали у меня страха и слабости, или умаления перед ними, — ведь тогда нежелательное влечение выйдет на волю.

Дж. Н. Да, точно. Очень хорошая мысль. Люди, которые борются с гомосексуальностью, должны знать, что ты научился противостоять этому страху, особенно в случае с привлекательными мужчинами. Для того, чтобы разрушить мистический туман, нужно узнать их поближе.

Г.О. И, когда у тебя получилось, становится весело. Я заставляю себя делать это, потому что если кто-то встретится на моем жизненном пути – может, я с ним в одном комитете, или еще что – я замечаю, как старый паттерн возвращается, и я начинаю замечать этого человека. Это остаточный объект – объект внимания старого способа строить отношения. И поэтому я пытаюсь узнать этих людей, может, даже похлопать по спине, крепко пожать руку или сделать еще что-то, узнать их изнутри, и затем вдруг я вижу их слабости – это всего лишь парень, и весь туман рассеялся!

Дж. Н. То есть ты видишь людей, — что-то обычное. Ты видишь, что вас по-настоящему связывает. Напряжение рушится, а вместе с ним – и фантазия.

Г.О. Как бы то ни было, именно таким был для меня гомосексуализм. Как будто есть какой-то «загадочный парень». Каков он? Почему бы не чувствовать то же, что и он? А когда узнаешь этих ребят более интимно, вся мистика куда-то исчезает.

Дж. Н. Это абсолютно верно. Но когда в твоей жизни наступило прозрение, которое помогло тебе это понять?

Г.О. Да. То, что произошло со мной, случилось десять лет назад. У меня было что-то типа кризиса среднего возраста (мне было 35-36), у меня трое здоровых детей, бизнес шел успешно, у нас хороший дом, я водил новые машины, я добился успеха. В этот период мужчины задаются вопросом: «Действительно ли ты хотел именно этого?» Для меня же большим вопросом было: «А ведь такого я никогда не переживал с мужчиной. Может, я что-то потерял?»

Я думал, что достичь «этого» можно только в гомосексуализме, и в ранние годы я боролся с остатками старых чувств, защищаясь от привлекательных парней тем, что просто отдалялся от них. В прошлом нашлись бы те, кто сказал бы: «»Знаешь ли, я только познакомился с Гордоном, у нас только начались совместные дела, как вдруг мы разошлись. Я не знаю, что произошло». На самом деле, я-то знаю, что произошло. Я не хотел превращать их в сексуальный объект. Я не хотел …, и я просто разрывал отношения, это было защитной реакцией.

А затем произошло нечто, что вырвало меня из депрессии и разбило старую иллюзию. Был парень, на самом деле, брат моей жены. И мы вместе путешествовали через всю страну, чтобы забрать антикварную машину. Нам приходилось спать вместе на обратном пути. Я уже состоял в браке десять или одиннадцать лет, и за это время у меня не было сексуальных отношений с мужчинами. Так вот, в середине ночи я импульсивно коснулся его пениса. (Он знал о моем прошлом, но думал, что раз я женился, то проблема решена). Я ужасно смутился и хотел умереть. Он проснулся и спросил: «С тобой все в порядке?»

Он вовсе меня не осудил. И другие тысячу миль и во время следующей ночи в отеле мы говорили об этом, и стали друзьями. Он не хотел, чтобы я отделился от него. Он занимал меня, просто настоял на этом. Он сказал: «Я не знаю, я не психолог, но мне кажется правильным быть вместе с тобой, продолжать занимать тебя». Для меня это было по-настоящему сложно, потому что я был в замешательстве, стыдился себя, и я был вынужден противостоять тому, что произошло, и работать над этим. Это был пик горы, которую я перешел. Это сняло депрессию, помогло мне раскрыться и приблизило эмоциональное исцеление, которое я уже испытывал на уровне сознания.

Дж. Н. Можно ли сказать, что сейчас у тебя не никаких гомосексуальных влечений?

Г.О. Нет, я бы так не сказал. Как бы это объяснить… Раньше я как будто носил свитер с большой буквой «Г» впереди. Этот свитер говорил, кто я такой: гомосексуалист. Сегодня это похоже на старую визитку, завалявшуюся у меня в кармане, изношенную и с загнутыми уголками. Иногда я замечаю, как вытаскиваю ее, и это меня немного беспокоит, но жизнь продолжается вне этого. Это стало случайным раздражением, и больше не является навязчивой идеей. У меня сегодня все очень хорошо.

Дж. Н. Твой опыт открывает многое о природе психологических изменений. Что бы ни было проблемой – булимия (многоядение), алкоголизм или низкая самооценка – не похоже, чтобы изменение заключалось в том, чтобы просто стереть эти области из сознания. Ты сделал главный эмоциональный сдвиг через самоуглубление и приобретение нового опыта. Некоторые сексуальные чувства будут появляться, но, поскольку ты знаешь, что они означают, они практически потеряли свою значимость.

Иногда просто требуется принять волевое решение и отстранить затяжные остатки старого, нежелаемого гомосексуального «Я», и посвятить себя движению вперед к браку, и именно этого по-настоящему хочет человек.

Я благодарю тебя, Гордон, за то, что ты так откровенно и честно поделился своим жизненным опытом.

В нашем веке это становится своего рода заклинанием: ваше ДНК – это ваша судьба.

Несколько последних десятилетий многочисленные ученые претендовали на то, чтобы обнаружить генетические и нейрофизиологические объяснения человеческого поведения, включая сексуальную ориентацию, психические заболевания и другие черты человеческой личности.

Но, оглядываясь назад, можно сказать, что эти ученые, возможно, серьезно недооценивали сложность связей между генами и человеческим поведением – или другими составляющими человеческой личности.

По зрелому размышлению нетрудно заметить, что заявления о зависимости между генами и различными аспектами человеческой личности имеют две общих черты: они почти всегда носят броские заголовки, но практически никогда не могут быть верифицированы – на языке науки «воспроизведены» – другими исследователями.

Одно из получивших наибольший резонанс заявлений минувшего десятилетия – заявление о различном строении головного мозга у геев и гетеросексуальных мужчин – хорошо это иллюстрирует.

В 1991 году ученый из Института биологических исследований имени Дж. Эдвардса Солка Саймон Левэй сделал заявление, имевшее международный резонанс, сообщив об обнаружении значительных структурных различий в строении головного мозга у геев и гетеросексуальных мужчин.

Основываясь на анализе 41 образца головного мозга, взятого при аутопсии, Левэй сообщил, что отдельные свойства – центр [речи], третье промежуточное ядро переднего гипоталамуса – имеют тенденцию быть больше у гетеросексуальных мужчин, нежели у мужчин-геев.

Но на данный момент, несмотря на то, что было дважды проведено исследование такого же количества образцов мозга, какое было подвергнуто анализу в исследовании Левэя, нейрофизиолог из Нью-Йорка не смог ни подтвердить, ни опровергнуть заявления Солкского ученого.

«Я бы не стал заходить столь далеко, чтобы говорить, что мое исследование дало отрицательные результаты. Скорее, можно сказать, что оно так и не поставило точку в этом вопросе», говорит У. Байн, нейрофизиолог и психиатр факультета Медицинской школы Горы Синай в Нью-Йорке, чьи результаты запланированы к публикации в этом году в журнале «Гормоны и поведение».

Эти новости повлекли за собой мужественную реакцию со стороны Левэя, который ныне является внештатным научным обозревателем в Южной Калифорнии. «Разумеется, я хотел бы получить серьезные подтверждения», сказал вчера по телефону Левэй. «Слышанное мною не содержит каких-либо существенных подтверждений, и поэтому я, естественно, разочарован. Остается ждать результатов дальнейших исследований»

В начале 1990-х годов представление о том, что сексуальная ориентация детерминируется биологическими факторами получило весьма широкое распространение в научной среде. Однако некоторые ученые, в частности психиатр и нейрофизиолог Уильям Байн, настаивают на том, что наличие корреляции между анатомией мозга и генетическими факторами с одной стороны, и сексуальной ориентации с другой, вовсе не означает, что может идти речь о причинной связи.

В приведенном ниже отрывке из статьи Байна выдвигаются аргументы в пользу того, что наши сексуальные влечения и поведение в большей степени определяются социальными, а не биологическими факторами.

Борцы за права человека, религиозные организации и все три ветви государственной власти США ведут дискуссию о том, обусловлена ли сексуальная ориентация биологическими факторами. Эта дискуссия отражается в газетных и журнальных заголовках, но специалисты по поведенческим наукам считают, что тема устарела. Главный вопрос заключается не в том, оказывают ли биологические факторы влияние на сексуальную ориентацию, а в том, какое именно влияние они оказывают. Все психологические феномены в конечном счете зависят от биологических факторов.

Даже если бы дискуссия была сформулирована более точно, она все равно развивалась бы в неверном направлении. Большинство звеньев цепи рассуждений, связывающей биологические факторы с сексуальной ориентацией, не выдерживают внимательного критического анализа. На уровне политики, если общество согласно терпимо относится только к тем нонконформистам, чьи необычные черты являются врожденными или не поддаются изменению, то оно пользуется негуманным критерием. Даже если бы люди становились гомосексуалами исключительно в результате сознательного выбора своей сексуальной ориентации, попытки изжить гомосексуальность посредством социальных и уголовных санкций ведут к обесцениванию основных человеческих свобод и уменьшению многообразия людей.

Более того, мысль о том, что гомосексуальность может быть либо врожденной и не поддающейся изменению, либо свободно выбираемой ориентацией, в свою очередь также неверна. Возьмем, к примеру, белоголового воробья, птицу, которая может научиться своей видовой песне только в течение ограниченного периода своего развития. Большинство воробьев, которые слышат множество различных песен, в том числе и песню птиц своего вида, научатся своей видовой песне, но некоторые выучат другую песню. После того как птица песню, она никогда не разучится ее петь, но уже и не научится другим песням. Хотя сексуальная ориентация не имеет отношения к подражанию, ясно, что поведение, сформировавшееся посредством научения, может, тем не менее не поддаваться изменению.

Наконец, все имеющиеся на настоящий момент доказательства того, что обусловлен врожденными биологическими чертами, несостоятельны. Генетические исследования неизбежно страдают тем недостатком, что отделить влияние биологических факторов от влияния среды, как правило, невозможно, в результате чего все попытки исследования наследуемости психологических черт заходят в тупик. Нейробиологические исследования основываются на сомнительных гипотезах о существовании различий между мозгом мужчины и мозгом женщины. Биологические механизмы, которые предлагаются в качестве объяснения мужской гомосексуальности, часто невозможно генерализовать, чтобы объяснить существование лесбиянок (которые вообще недостаточно исследованы). Тот факт, что по своему характеру большинство биологических переменных являются непрерывными, не согласуется с малочисленностью взрослых бисексуалов, о которой свидетельствуют результаты большинства опросов.

Чтобы понять, каким образом биологические факторы влияют на сексуальную ориентацию, сначала необходимо дать определение ориентации. Многие исследователи, в особенности Саймон Левэй, подходят к ней как к полодиморфной черте: мужчины обычно «запрограммированы» на влечение к женщинам, а женщины обычно «запрограммированы» на влечение к мужчинам. При таком подходе получается, что мужчины-гомосексуалы запрограммированы по женской программе. Некоторые исследователи предполагают, что это программирование осуществляют биологические агенты, возможно, даже до рождения; другие считают, что оно происходит после рождения и является реакцией на социальные факторы и субъективный опыт. Будучи функцией мозга, оно несомненно связано с его структурой и физиологией, откуда следует, что мозгу гомосексуала могут быть присущи некоторые особенности, характерные для противоположенного пола.

Обоснованность таких «интерсексуальных» ожиданий вызывает сомнения. Во-первых, сексуальная ориентация не диморфна; она имеет множество форм. Сознательная и бессознательная мотивация, связанная с сексуальным влечением, различна даже у людей, принадлежащих к одному полу и имеющих одинаковую ориентацию. Разные люди могут приходить к одинаковой относительной степени сексуального влечения к мужчинам или женщинам в результате взаимодействия между неисчислимым количеством переживаний (и субъективных интерпретаций этих переживаний). Разные люди могут испытывать сексуальное влечение к мужчинам по различным причинам; например, невозможно априорно утверждать, что все, кого привлекают мужчины, должны иметь некую определенную мозговую структуру.

Точка зрения, согласно которой мужчины-гомосексуалы феминизированы, а лесбиянки – маскулинизированы, на самом деле несет в себе гораздо больше информации о нашей культуре, чем о биологии эротических реакций. В некоторых греческих мифах утверждается, что гетеросексуальное, а не гомосексуальное желание имеет интерсексуальное происхождение: людей, испытывавших сексуальное желание преимущественно по отношению к представителям своего пола, считали самыми мужественными мужчинами и самыми женственными женщинами. И наоборот, если человека привлекали представители противоположенного пола, то предполагалось, что в его личности смешаны маскулинное и феминное начала. В классической культуре прославляются гомосексуальные подвиги Зевса, Геркулеса и Юлия Цезаря. Еще 10 лет назад (до тех пор, пока миссионеры не изжили такую практику) у мальчиков из племени самбия в Новой Гвинее формировалась привязанность к мужчинам, с которыми они осуществляли фелляцию, и никто не считал подобное поведение женским. Люди из племени самбия думали, что для получения силы и энергии необходимо проглатывать сперму.

Но «интерсексуальная» гипотеза приводит к более серьезной проблеме: не было доказано, что те черты, которые у гомосексуалов якобы заменены их версиями, типичными для противоположенного пола, у мужчин и женщин вообще отличаются. Из всех предполагаемых половых различий в человеческом мозге, о которых сообщалось за последние 100 лет, только одно поддается надежной репликации: размер мозга зависит от размера тела. Таким образом, мозг мужчин, как правило, несколько больше, чем мозг женщин. Эта ситуация резко контрастирует с ситуацией в мире животных, поскольку многие исследователи убедительно продемонстрировали целый ряд половых различий в мозге животных.

Если мозг действительно «настроен» или как-либо иначе запрограммирован на определенную сексуальную ориентацию, то за счет каких факторов это произошло? Существуют три возможности: прямая модель биологической причинности утверждает, что, возможно, еще до рождения развивающийся мозг подвергается непосредственному воздействию генов, гормонов или других факторов, которые программируют его на ту или иную сексуальную ориентацию. В отличие от этого модель социального научения предполагает, что биология подготавливает «чистую доску» нейронных схем, на которые опыт надписывает ориентацию. Согласно косвенной модели биологические факторы не «настраивают» мозг на определенную ориентацию; вместо этого они предрасполагают индивидуумов к определенным личностным чертам, влияющим на отношения и переживания, которые в конце концов определяют сексуальность.

В течение последних десятилетий гипотезы о влиянии биологии на сексуальную ориентацию в основном касались роли гормонов. Ученые кгда-то думали, что ориентация определяется уровнями андрогенов и эстрогенов у взрослого человека, но эта гипотеза не подтвердилась и была отвергнута. С тех пор исследователи придерживаются мнения, что в течение пренатального периода гормоны «настраивают» мозг на определенную сексуальную ориентацию.

Согласно этой гипотезе высокие пренатальные уровни андрогенов в соответствующий критический период вызывают гетеросексуальность у мужчин и гомосексуальность у женщин. И наоборот, низкий уровень андрогенов у плода ведет к гомосексуальности у мужчин и гетеросексуальности у женщин. Эта гипотеза базируется в основном на наблюдениях, сделанных на грызунах: соотношение между мужскими и женскими паттернами копулятивного поведения, которое демонстрируют взрослые животные, зависит от поступления гормонов в раннем периоде развития. Самки грызунов, которым вводили андрогены на раннем периоде развития, по сравнению с нормальными взрослыми самками демонстрируют наскоки, более типичные для самцов. Самцы, лишенные андрогенов посредством кастрации в тот же самый критический период, демонстрируют женскую позу при спаривании, которая называется лордозом (сгибание спины), когда на них совершают наскоки.

Многие исследователи считают кастрированного самца крысы, демонстрирующего лордоз, когда а него наскакивает другой самец, гомосексуалом (как и самку крысы, которая наскакивает на других). Однако лордоз – это не многим более, чем рефлекс: самец принимает такую же позу, когда лаборант гладит его по спине. Более того, самец, наскакивающий на другого самца, считается гетеросексуалом, так же как самка, демонстрирующая лордоз, когда на нее наскакивает другая самка. Если применить ту же логику к людям, то получится, что из двух человек одного пола, участвующих в половом акте, только один является гомосексуалом – и кто из членов пары им является, зависит от принимаемых ими позиций.

Раннее введение гормонов грызунам определяет не только их паттерны спаривания, но и способность мозга к регулированию нормальной овариальной функции. Мозг самца крысы неспособен реагировать на эстрогены и запускать цепь событий, которая называется положительной обратной связью и кульминацией которой является резкое возрастание концентрации лютеинизирующего гормона в крови, что в свою очередь вызывает овуляцию. Некоторые исследователи, исходя из этого факта, дорассуждались до того, что гомосексуальные мужчины (мозг которых они считают якобы недостаточны маскулинизированным) могут иметь более сильную реакцию обратной связи, чем гетеросексуальные мужчины.

Именно об этом сообщили две лаборатории, но тщательно спланированные и проведенные исследования, наиболее примечательным из которых является работа Луиса Дж. Г. Горена их свободного университета в Амстердаме, опровергли эти результаты. Более того, оказалось, что механизм положительной обратной связи не имеет отношения к сексуальной ориентации: ученые с тех пор обнаружили, что механизм положительной обратной связи у приматов, в том числе и у человека, не подвержен половому диморфизму. Если этот механизм у мужчин и женщин одинаков, то предполагать, что он должен быть «феминизирован» у мужчин-гомосексуалов, довольно нелогично.

Кроме того, непосредственным следствием ожидания, что реакции на лютеинизирующий гормон у гомосексуальных мужчин должны быть феминизированы, является ожидание, что они должны быть «маскулинизированы» у лесбиянок. Если бы это было верно, у гомосексуальных женщин не было бы менструаций и они не рожали бы детей. Доказательством нелепости такой мысли является то, что у большинства лесбиянок нормальный ментсруальный цикл и среди них появляется все больше матерей.

Если бы гипотеза о пренатальном гормональном влиянии была верна, то можно было бы ожидать, что большая часть мужчин с медицинскими синдромами, связанными с пренатальным дефицитом андрогенов, будут гомосексуалами, так же как и женщины, которые пренатально получали избыток андрогенов. Но это не так.

Поскольку андрогены необходимы для нормальных внешних гениталий мужчины, то при рождении пол индивидуумов, страдающих этими синдромами, может быть не очевиден. Мужчины могут рождаться с женоподобными гениталиями, а женщины – с мужеподобными. Таким индивидуумам часто бывает необходима пластическая операция для конструирования нормально выглядящих гениталий, и решение воспитывать их как мальчиков или как девочек иногда зависит не от генетического пола, а от возможности реконструкции гениталий.

Изучение сексуальной ориентации таких индивидуумов, как правило, подтверждает справедливость модели социального научения. Независимо от своего генетического пола и характера пренатального гормонального воздействия они обычно становятся гетеросексуалами по отношению к полу, в котором их воспитывали родители, при условии, что им приписывают определенный пол до достижения трехлетнего возраста.

Тем не менее, по данным некоторых исследований, у женщин, которые во внутриутробном периоде испытали воздействие андрогенов, наблюдается повышенная частота гомосексуальных фантазий и поведения. В соответствии с теорией прямого биологического влияния эти исследования часто интерпретируют как доказательство того, что пренатальное воздействие андрогенов настраивает мозг на сексуальное влечение к женщинам. Нейробиолог феминистского направления Рут Х. Блейер (Bleier) предлагает альтернативную интерпретацию. Вместо того чтобы отражать влияние маскулинизирующих гормонов на половую дифференцировку мозга, адаптации пренатально маскулинизированных женщин могут отражать влияние того, что эти женщины родились с маскулинизированными гениталиями или знали, чтоони подвергались воздействию аберрантных уровней половых гормонов в процессе развития. «гендер – это, по-видимому, хрупкий и непостоянный конструкт, - заключает Блейер, - если он зависит от пластической операции.»

Стефан Джей Гоулд из Гарвардского университета пишет о том, что поиск в анатомии мозга различий, связанных с полом и другими социальными категориями, в прошлом веке был в основном дискредитирован анатомами, которые заставили самих себя поверить в то, что их измерения подтверждают социальные предрассудки того времени. Поиск половых различий в человеческом мозге был возобновлен в конце 70-х годов, когда команда Роджера А. Горски из университета Калифорния в Лос-Анджелесе обнаружила в преоптической части гипоталамуса крысы группу клеток, которая у самцов была гораздо больше, чем у самок. Исследователи назвали эту группу клеток полодиморфичным ядром преоптической области (sexually dimorphic nucleus of the preoptic area – SDN-POA). Уже давно предполагалось, что преоптическая область участвует в регуляции сексуаьного поведения.

Так же как половые различия в копулятивном поведении и в регуляторных механизмах лютеинзирующего гормона, различия в размерах SDN-POA оказались следствием различий в уровнях андрогенов в раннем периоде развития. Вскоре после этого Блейер и я, работая в университете штата Висконсин в Мэдисоне, исследовали гипоталамусы нескольких видов грызунов и обнаружили, что половой диморфизм наблюдается не только в SDN-POA, но и еще в нескольких ядрах гипоталмуса.

В трех лабораториях недавно проводился поиск полодиморфичных ядер в человеческом гипоталамусе. Лора С. Аллен, работая в лаборатории Горски, обнаружила четыре зоны, потенциально гомологичные SDN-POA крысы и назвала их промежуточными ядрами переднего гипоталамуса (INAH1-INAH4). Эти ядра измерялись в различных лабораториях, однако полученные результаты оказались противоречивыми: например, группа Дика Ф. Свааба из Нидерландского института исследования мозга в Амстердаме обнаружила, что INAH1 у мужчин больше, чем у женщин, в то время как Аллен не нашла различий в этом ядре, но сообщила, что INAH2 и INAH3 больше у мужчин. После этого Левэй не обнаружил половых различий ни в INAH1, ни INAH2, но подтвердил результат Аллен в отношении того, что INAH3 больше у мужчин. Левэй также сообщил, что у гомосексуальных мужчин INAH3, как правило, имеет уменьшенные размеры, как у женщин. (Невролог Клиффорд Сейпер (Saper) из Гарварда и я занимаемся измерением промежуточных ядер; в настоящее время мы еще не получили определенных результатов.)

Многие интерпретировали исследование Левэя как убедительное доказательство того, что биологические факторы непосредственно настраивают мозг на определенную сексуальную ориентацию. Однако этот вывод вызывает несколько возражений. Во-первых, работа Левэя не была повторена, и исследования такого рода в области нейроанатомии человека вообще редко удается воспроизвести. Действительно, прежде процедуры, аналогичные тем, которые использовал Левэй для выявления ядер, вводили исследователей в заблуждение.

Манфред Гар (Gahr), который теперь работает в Германии в институте физиологии животных имени Макса планка, воспользовался аналогичной методике Левэя методикой окрашивания клеток и якобы наблюдал сезонные изменения размеров ядра гипоталамуса канарейки, которое связано с пением. Однако после применения двух более специфических методов окрашивания стало ясно, что размер ядра не изменялся. Гар предположил, что менее специфический метод окрашивания мог испытывать влияние сезонных гормональных колебаний, за счет которых свойства клеток ядра менялись.

Кроме того, в опубликованном исследовании Левэя все образцы мозга гомосексуальных мужчин были взяты у больных, умерших от СПИДа. К моменту смерти практически у всех мужчин, больных СПИДом, снижается уровень тестостерона в результате самой болезни или побочных эффектов некоторых лекарств, и включение нескольких образцов мозга гетеросексуальных мужчин, умерших от СПИДа, не могло адекватно компенсировать влияние этого фактора. До настоящего времени Левэй исследовал мозг только одного гомосексуального мужчины, который умер не от СПИДа. Таким образом, не исключено, что различия в размерах INAH3, которые Левэй объяснял влиянием сексуальной ориентации, на самом деле были вызваны гормональными отклонениями, связанными со СПИДом. Эту гипотезу подтверждает работа Деборы Комминс и Полин И. Яр (Yahr) из Калифорнийского университета в Ирвине. Исследуя мозг монгольских песчанок (gerbils) (Gerbillian – подсемейсво песчанковых), они обнаружили, что размеры структуры, сравнимой с SDN-POA, изменяются в зависимости от уровня тестостерона в крови.

Последняя проблема, связанная с популярной интерпретацией исследования Левэя, состоит в том, что оно основано на неточном анализе соответствующих исследований на животных. Левэй предполагал, что INAH3, как и SDN-POA крысы, расположено в той части гипоталамуса, которая, как он считал, участвует в генерации мужского сексуального поведения. Тем не менее исследования на животных различных видов убедительно показывают, что на самом деле с мужским сексуальным поведением связана не та область гипоталамуса, в которой расположено это ядро. Горски и Гэри В. Эйрендэш (Arendash), который сейчас работает в университете Южной Флориды, обнаружили, что разрушение SDN-POA на обеих сторонах мозга самцов крысы не приводит к нарушению их сексуального поведения.

Эксперименты Джефферсона К. Слимпа в лаборатории В. Гоя в Висконсинском региональном центре исследования приматов (проведенные незадолго до того, как я присоединился к этой группе) говорят о том, что у макаки-резуса часть мозга, связанная с сексуальным поведение, расположена в области, сравнимой с областью, где находится INAH3 у человека. Самцы, у которых эта область была повреждена, совершали наскоки на самок реже, чем до операции, но частота мастурбации у них не изменилась. Хотя некоторые считают, что смысл этих наблюдений в том, что при повреждении этой области мозга происходит селективное снижение гетеросексуального влечения, этот вывод ничем не обоснован; после операции самцы обезьян нажимали на рычаг, чтобы получить доступ к самкам, чаще, чем прежде. К сожалению, у этих самцов не было возможности взаимодействовать с другими самцами, и поэтому это исследование не позволяет провести сравнение гомосексуального и гетеросексуального поведения или мотивации до и после повреждения мозга.

В поисках связи между строением мозга и сексуальной ориентацией были исследованы не только промежуточные ядра гипоталамуса, но и другие части мозга. Нейроанатомы также сообщают о потенциально интересных различиях, обнаруженных ими в областях мозга, которые непосредственно не связаны с сексуальным поведением. Свааб (Swaab) и его коллега Мишель А. Хофман обнаружили, что другое ядро гипоталамуса – супрахиазматическое ядро – у гомосексуальных мужчин имеет большие размеры, чем у гетеросексуальных. Однако размеры этой структуры не зависят от пола, поэтому даже если этот результат удастся воспроизвести, он не может рассматриваться в качестве подтверждения предположения о том, что мозг мужчин-гомосексуалов имеет признаки, характерные для женщин.

В то же время Аллен из UCLA сообщила, что передняя спайка, то есть структура, участвующая в обмене информацией между полушариями мозга, у женщин больше, чем у мужчин. Позднее она пришла к выводу, что передняя спайка у геев феминизирована – то есть имеет большие размеры, чем у гетеросексуальных мужчин. Однако Стивен Димитер (Demeter), роберт В. Доути и Джеймс Л. Ринго, работающие в Рочестерском университете, получили противоположенный результат: передняя спайка у мужчин больше, чем у женщин. Кроме того, даже если результаты Аллен правильны, размеры передней спайки индивидуума сами по себе ничего не говорят о его сексуальной ориентации. Хотя Аллен обнаружила статистически значимые различия в среднем размере спайки у геев и гетеросексуальных мужчин, из 30 обследованных ею мужчин у 27 размеры передней спайки находились в том же диапазоне, что и размеры передней спайки у 30 гетеросексуальных мужчин, обследованных для сравнения.

Некоторые исследователи, занимающиеся поиском связи между биологическими факторами и сексуальной ориентацией, вместо изучения структуры головного мозга обратились к генетике. Результаты нескольких недавних исследований говорят о том, что братья мужчин-гомосексуалов чаще оказываются гомосексуалами, чем мужчины, у которых нет братьев-геев. Из этих исследований только в работе Дж. Майкла Бэйли из Северно-Западного университета и Ричарда Пилларда из Бостонского университета кроме однояйцевых и разнояйцевых близнецов были опрошены как биологические братья (не близнецы), так и приемные братья не являющиеся кровными родственниками гомосексуальных мужчин).

Результаты их исследования оказались парадоксальными: одни статистические данные подтверждают генетическую гипотезу, а другие опровергают ее. Вероятность того, что брат гея также будет иметь гомосексуальную ориентацию, оказалась наибольшей для однояйцовых близнецов; 52% из них были оба гомосексуалами по сравнению с 22% разнояйцовых близнецов. Этот результат свидетельствует в пользу генетической инерпретации, поскольку у однояйцовых близнецов наборы генов полностью совпадают, в то время как у разнояйцовых –только наполовину. Однако братья гомосексуалов, не являющиеся близнецами, имеют такую же долю одинаковых с братом генов, как разнояйцовые близнецы; тем не менее только 9% из них также были гомосексуалами. Согласно генетической гипотезе коэффициенты согласованности сексуальной ориентации у разнояйцовых близнецов и братьев, не являющихся близнецами, должны быть одинкаовыми.

Кроме того, Бэйли и Пиллард обнаружили, что частота гомосексуальности у приемных братьев гомосексуалов (11%) намного превышала последние оценки доли гомосексуалов среди населения (от 1 до 5%). Фактически эта частота была равна показателю для биологических братьев, не являющихся близнецами. Результаты этого исследования явно заставляют усомниться в справедливости генетической гипотезы и убедительно свидетельствуют о значимости роли окружающей среды в формировании сексуальной ориентации.

Два из трех других недавних исследований также показали, что у однояйцовых братьев-близнецов, один из которых является гомосексуалом, частота гомосексуальности у второго брата выше, чем тот же показатель для разнояйцовых близнецов. Однако во всех исследованных случаях близнецы воспитывались вместе. Не имея информации о том, какие переживания в процессе развития оказывают влияние на сексуальную ориентацию – и являются ли эти переживания у однояйцовых близнецов более сходными по сравнению с разнояйцовыми близнецами, - трудно отделить влияние одинаковых генов от влияния одной и той же среды. Для решения этой проблемы необходимо исследовать близнецов, воспитывавшихся врозь.

На самом деле, по-видимому, наиболее важным результатом этих генетических исследований является установление того факта, что, несмотря на идентичность генов максимальное сходство пренатальных и постнатальных сред, примерно половина пар однояйцовых близнецов были тем не менее рассогласованы по сексуальной ориентации. Это открытие еще раз указывает на то, как мало мы знаем о происхождении сексуальной ориентации.

Группа дина Х. Хеймера, работающая в Национальных институтах здоровья, обнаружила наиболее прямое доказательство того, что на сексуальную ориентацию могут оказывать влияние специфические гены. Эта группа сосредоточилась на исследовании небольшого участка Х-хромосомы, который называется участком Xq28 и содержит сотни генов. У женщин две Х-хромосомы и поэтому два участка Xq28, но они передают своему сыну (у которого одна Х-хромосома) копию только одного из них. Теоретическая вероятность того, что два сына унаследуют от матери копию одного и того же Xq28, равна 50%. Хеймер обследовал 40 пар братьев-геев, и оказалось, что 33 из них вместо ожидаемых 20 унаследовали одинаковые участки Xq28 от своей матери.

Открытие Хеймера часто интерпретируют неправильно: считают, что все 66 мужчин из 33 пар имели одинаковую последовательность Xq28. На самом деле это исследование показало, что из 33 согласованных пар братьев одинаковые участки Xq28 имелись только у одной пары братьев, причем такой же Xq28 не обнаруживался ни у одной из остальных 32 пар. Единая специфическая последовательность Xq28, одинаковая для всех 66 мужчин (гипотетический “ген гомосексуальности”), не была найдена.

К сожалению, группа Хеймера не исследовала участок Xq28 у гетеросексуальных братьев своих испытуемых-геев, чтобы выяснить, какая часть из них имеет одинаковую с братом последовательность. Хеймер считает, что включение в исследование гетеросексуальных сиблингов привело бы к смешиванию результатов, поскольку ген, связанный с гомосексуальностью, может быть «не абсолютно пенетрантным» – это означает, что этот ген может присутствовать у гетеросексуальных мужчин, но никак не проявляться. Другими словами, включив гетеросексуальных братьев, можно было бы обнаружить, что сексуальная ориентация зависит не от генетических, а от каких-то других факторов.

Наконец, Нейл Дж. Риш (Risch), работающий в Йельском университете и являющийся одним из разработчиков статистической методики, которую использовал Хеймер, выяснял вопрос статистической значимости результатов Хеймера. Риш утверждает, что пока мы не накопим более подробную информацию о семейной кластеризации гомосексуальности, невозможно сделать ясные выводы из исследований, подобных исследованию Хеймера.

Исследования, указывающие на наследственный характер гомосексуальности (при условии возможности их воспроизведения), ничего не говорят о механизме этой наследственности. Сами по себе гены несут информацию о протеинах, а не о поведении или психологических феноменах. Хотя мы почти ничего не знаем о том, каким образом сложные психологические явления материализованы в головном мозге, можно представить себе, что определенная последовательность ДНК как-то способствует «настройке» мозга именно на гомосексуальную ориентацию. Однако важно отметить, что наследственная передача осуществляется без участия подобного механизма.

Вместо этого определенные гены могут влиять на личностные черты, в свою очередь влияющие на отношения и субъективный опыт, которые вносят свой вклад в формирование сексуальной ориентации посредством социального научения. Можно вообразить множество способов, которыми различия в темпераменте могут в различных средах порождать различные ориентации.

Полезным метафорическим примером может послужить тысячелистник: в зависимости от высоты места произрастания этого растения над уровнем моря генетические вариации приводят к совершенно различным фенотипам. Развитие черенка тысячелистника является нелинейной функцией высоты, на которой он растет, поскольку высота влияет не на какой-либо один атрибут, а на множество атрибутов. Это влияние сказывается на длине растения, количестве листьев стеблей и паттерне разветвления. Если растение может столь сложно реагировать на окружающую его среду, то что же можно сказать о гораздо более сложном организме, который может изменять эту среду по своему желанию?

Здесь мы можем предложить только самую упрощенную схему возможного взаимодействия между генами и окружающей средой в процессе формирования сексуальной ориентации. Например, многие исследователи считают, что отвращение к борьбе без правил (rough-and-tumble play) у мальчиков является умеренным прогностическим признаком гомосексуального развития. (Сторонники прямой модели утверждают, что это отвращение является просто детским выражением настроенности мозга на гомосексуальность). В то же время психоаналитики заметили, что многие из их пациентов-геев сообщают о плохом взаимопонимании со своими отцами. Таким образом, психоаналитики предполагают, что плохие отношения отец-сын ведут к гомосексуальности.

Можно объединить эти наблюдения и предположить, что генетически обусловленное отвращение к борьбе без правил у мальчиков может оказывать негативное влияние на их отношения с отцами, которые требуют, чтобы мальчики придерживались жестких полоролевых стереотипов. Отцы, не выдвигающие подобных требований, будут поддерживать хорошие отношения со своими сыновьями. В результате гипотетический ген, о котором идет речь, может влиять на сексуальную ориентацию только в некоторых, а не во всех случаях. Даже такой редукционистский пример (в котором речь идет о чертах, скорее отражающих культурные стереотипы, чем биологические факторы) показывает, что ни темперамент, ни семейная среда могут не играть решающей роли. Исследования, в которых изучается только одна из этих двух переменных, не могут привести к убедительным результатам.

Изложенные выше соображения еще раз указывают на то, какую большую работу еще придется проделать исследователям, чтобы понять биологические и средовые факторы, оказывающие влияние на сексуальную ориентацию. Даже если окажется, что размеры определенных структур мозга действительно связаны с сексуальной ориентацией, современной информации о головном мозге недостаточно для объяснения процесса переход этих количественных различий в качественные различия, выражающиеся в столь сложном психологическом феномене, как сексуальная ориентация. Точно также подтверждение результатов генетических исследований, указывающих на наследственный характер гомосексуальности, не прояснит вопроса о том, что именно передается по наследству и какое влияние это оказывает на сексуальную ориентацию. Поэтому в обозримом будущем интерпретации полученных результатов будут по-прежнему основаны на предположениях, обоснованность которых вызывает сомнение.

Пока продолжаются попытки воспроизвести эти предварительные результаты, исследователи и широкая публика должны не поддаваться искушению рассматривать их как нечто большее, чем неподтвержденные гипотезы. Возможно, что для нас гораздо важнее ответить на вопрос, почему мы как общество испытываем такой большой эмоциональный интерес к этим исследованиям. Повлияют ли они – и допустимо ли такое влияние – на наше восприятие самих себя и других людей и на то, как мы живем сами и позволяем жить другим? По-видимому, ответы на наиболее актуальные вопросы этой дискуссии связаны не с биологией человеческого мозга, а с культурами, созданными этим мозгом.

Это не бублицистика. Это мемуарь. Чего-то вот музыкой предосенней навеяло. Сижу один на даче (когда генерал какой-нибудь не заедет), предаюсь простым радостям бытия и чувствую себя — реально лет на тридцать помолодевшим...

В разных обстоятельствах меня не раз спрашивали, случались ли у меня хоть какие-то гомосексуальные эпизоды в жизни. Иногда то бывали такие обстоятельства и в такой формулировке вопросы, что я отвечал неискренне: «Да, конечно. Помню, твоему папе как-то на клык давал — так ты и родился. Я твой настоящий отец, Люк».

Так бывало с парнями, которые недвусмысленно нарывались на драку. Парадоксально, но, случалось, после такого ответа они переставали это делать, нарываться на драку. Даже кавказцы. «Это цитата, да? Ну, поговорим о кино!» Ибо — а что ещё? В лоскуты порвать? А если нет? Словесная эскалация доведена до крайности — и надо ли усугублять? Не, ну бывало, что в лоскуты рвали. В смысле, пытались.

А бывало, что задавали такие вопросы и безо всякой мысли о конфронтации. Особенно, девчонки, в моменты наивысшей доверительности. Они-то все извращенки, все немножко лесбиянки и все любопытные. «Не, Тём, ну мне правда интересно. Ну было когда-нибудь? А то я вот у Кинси читала...»

Если б было что-то «правда интересное» - я бы рассказал, с меня б не убыло, за мной бы не заржавело. Но в мемуарной истории я могу рассказать лишь то не столь интересное, что было правдой, и самое близкое к тому, что можно было бы назвать «гомосячьим опытом».

«Тёмыч, бонжорно!» - это Рем, один из моих закадычных приятелей по даче. Я только калитку отпер, с рюкзаком протискиваюсь, а он тут как тут. Ну да, у меня ж экзамены были, промежуточные, а он — уже две недели, как обосновался. И соскучился, видимо.

Девяностый год. Мне четырнадцать с половиной, ему — лишь немного за тринадцать. Сопляк. Но мы — друзья. Он немного болтлив — но хороший, весёлый, ненапряжный парень.

«Заходи», - говорю, этак радушно-индифферентно. На самом деле, я рад, что он здесь. Думал, уж никого из наших не будет. Пол-июня дожди шлёпали, только сейчас солнышко выглянуло (зато бойко). Родаки меня и послали вперёд, «порядок навести». В смысле, если выживу — тоже подтянутся. Я их люблю, но, честно сказать, не тороплю. Одному пожить — самое то, после городской сутолоки. Особенно, если не прямо уж одному, если вот старина Рем здесь. Вообще-то, он Рома, но Рома — это «Рим»... поэтому — звали «Ремом». Пацанская логика. И так повелось.

Раскрываю рюкзак, высыпаю овсяные печеньки в вазочку, завариваю кофе. Рем берёт коробку: «Натуральный? Бразильский?»

«Колумбийский».

«Из профессорского пайка?» - лыбится. Да, мой батя — профессор.

«В пайках такого не дают, - отвечаю, выставляя чашки. - Контрабас. С добавлением кокаина, конечно».

Лыбится ещё более понимающе. Он в курсе, что я вожусь с лиговскими фарцовщиками и выгуливаю иностранцев по злачным питерским местам. Сайгон, Ленрокклуб, Мальцевка, много чего ещё интересного могу показать, за умеренное вознаграждение в белозубых улыбках и свободно-конвертируемой валюте. Да просто занятно с «инопланетянами» общаться. Но и баксы, и кофе «кокаинский» - тоже профит.

Для Рема это всё что-то вроде «мафии». Хотя какая они, нахер, мафия, эти мои дружки-фарцовщики? Так, студентики лет на пять старше меня, и очень славные ребята. Тоже есть о чём с ними потрепаться, помимо шмотья и «розовых кадиллаков».

За кофеем — болтаем, окончательно стирая грань между мной, четырнадцатилетним представителем делового истеблишмента, и Ремом, сопливым тринадцатилеткой неопределённой покамест классовой принадлежности.

Потом достаю из рюкзака четыре банки Хайнекена (да, это вредно после кофе, но нам пофиг). Показываю, как откупоривать, прикладываемся. Рем окончательно раскрепощается. Много ли надо? Щебечет без умолку. Травит свои байки, накопившиеся за учебный год.

«И вот захожу я к нему, значит, звоню, а за дверью ноль реакции, только какое-то пыхтенье. Думаю: дрочит он, что ли? Но не сказал, конечно».

«А тут ещё прикол был. Парень один в дУше полчаса, не меньше, проторчал. А как выходит, ему говорят: ты хоть труп-то Дуняши Кулаковой спрятал, если, кажись, насмерть её ухайдокал? Прикинь?»

Прикидываю: Рем — он не дурак, вообще-то. Но сейчас гонит какую-то пургу и с явной фиксацией на... Да он, кажись, сам «оформился», и его, как всякого советского, гхм, пионера, очень занимает вопрос, насколько греховны и предосудительны некоторые моменты взросления. Ну, девяностый год, напомню. Тогда не то чтобы секса не было — но онанизма уж точно «не было вдвойне».

Решаю прийти на выручку на правах старшего товарища. Говорю со всею своею фирменной «тактичностью»: «Ромыч, ну у всех разные... нормативы. Тебе, может, и минуты хватит, чтоб отстреляться, а кто-то и полчаса наяривает. Но про труп Дуняши — смешно».

Распахивает глаза:

«Чего-чего?»

Прижимаю руку к сердцу:

«О, извини! Я просто не знал, что ты единственный парень в галактике, который никогда этого не делал».

Да, смешно сказать, но тогда действительно бывали у людей комплексы на ровном месте. Я с этим сталкивался. У меня? Да почти нет. Я всегда очень прагматично относился к физиологическим вопросам. Возможно, вследствие спортивной примеси в моём духовном рационе. С восьми лет бокс, с тринадцати карате — это способствует лучшему взаимопониманию со своим организмом. К тому же, отец филолог, матушка врач. Соответственно, доступ как к художественным англобуржуйским всяким «растлевающим» книжкам, так и к медицинским просветительским, которые тогда уже и в Союзе уже печатались, но ограниченными тиражами.

Да, я определённо должен помочь Ромке выпутаться из тенет своих комплексов. Он же поясняет мысль:

«Не, Тёмкин, ты меня неправильно понял. Разумеется... «наши руки — не для скуки», и всё такое. Но и я не понял: что значит «отстреляться за минуту»? Ну первый раз — может быть, но потом всё равно ж ещё раза три отстреляться нужно, чтобы наконец он обвис и можно было упрятать в штаны? И это уж никак не минута»

Тут, признаться, я впал в некоторое недоумение. Нет, я, конечно, эксперт в вопросе, я читал очень просветляющие книжки, я смотрел порнуху, и на этом основании считал собственное либидо весьма таким «высокоотановым», но всё-таки думал, что после эякуляции, как правило, «он» обвисает. Ну ладно, второй раз иногда удавалось, без перерыва и без падения гидравлики. Под очень хорошее настроение от очень радостного впечатления. Но вот чтобы четыре раза — и всю дорогу как штык?

Смотрю на Ромкину руку на столе. Он слегка барабанит мизинцем. Я хорошо этот жест усёк, когда он в префе, скажем, имеет четыре фишки в заведомо козырной масти и подначивает игрока, чтобы тот заказал побольше.

Смеюсь, треплю его по волосам: «Хорош гнать, секс-машина, блин!»

Тоже смеётся. Сообщает: «А я когда ребятам из класса прогонял — каждый начинал распинаться, как он не меньше пяти раз, только чтоб начало спадать. С тёлочками, конечно, - как же иначе?»

Но и жалуется: «Но на самом деле, я заметил, что у меня как-то сцепуха на мотике хуже стала выжиматься. Нет ли какой-то связи?»

«Волосы с руки на тросик наматываются», - говорю.

Ржём. Мы уж усосали по две банки Ханнекена.

На следующий день, во второй его половине, когда я перепахал грядки под моркву и петрушку и даже инсталлировал семена, Рем заявился снова, на мотике. У него были Карпаты, у меня — скутер Ява-20, на полторы силы больше. Это круче. У него, правда, новенькие Карпаты, а моя Явка — куплена с рук, и с поломанным кикстартером, заводилась с толкача, но всё равно по глинозёму тянула лучше. И у неё было целых три передачи против двух у Карпат, и это было, конечно, круче.

«Прокатимся?» - предложил Рем.

«На озеро. Я одно классное местечко надыбал. Там вообще никого нет».

Не обманул. Мы проехали лесом на другую сторону местного самого «купабельного» озера, с чистой водой и песчаными заходами. Там обнаружился неожиданно приличный пляжик, метрах в двухстах наискось от основного, и действительно — никого. Вообще на всём озере.

Рем, подойдя к воде, неожиданно стянул плавки и повесил на ивовую ветку. Пояснил с ухмылкой, оставшись совершенно голым: «Раз никого нет — не хочу мочить сиденье».

Это было неожиданно, поскольку раньше даже в своём кругу, без посторонних, мы никогда не купались нагишом. Как-то привыкли к плавкам, что ли.

Но — почему бы нет? Я не так давно обнаружил, что в действительности совершенно не стесняюсь наготы. Были с классом близ Ладоги, в конце апреля, и я поспорил с пацанами, что переплыву Неву, туда и обратно. И там-то купальных принадлежностей просто не было. Ну и когда сплавал, когда вышел на берег — вообще пофиг было, что меня видят девчонки и Мэри, наша англичанка, сопровождавшая на правах взрослой.

Вообще-то, прежде я считал себя довольно застенчивым, «интровертным». А оказалось, что «эксгибиционист». Помню, одна барышня, Вика, фыркнула: «Ты б хоть руками прикрылся, Железнов!» Я ответил: «Отвернись, если что! А мне — обсохнуть надо». И Мэри всё порывалась в свой плащ укутать, приговаривая: «You are utmost crazy!”, не без некоторого восхищения, как мне показалось. Но там пацаны костёр соорудили, и обогрелся.

Эта девочка, Вика, потом сдала меня своей старшей сестрице, начинающей художнице из Репинки. Той как раз был нужен типаж для «классической» серии этюдов «Афинский мальчик в гимназиуме». Я не был уверен, что такой уж афинский, со своими соломенными волосами вечным вороньем гнездом, но — сгодился. На секс художницу раскрутить не удалось (норовила отделаться шоколадками), но в целом было прикольно. Взрослая, практически, барышня, и в довольно непринуждённой обстановке.

Так Ромки, что ли, теперь стесняться? Пожимаю плечами, тоже разоблачаюсь. Замечаю, что он пусть ненавязчиво, но поглядывает, сравнивая. Хотелось «утешить» со снисходительным великодушием: «Да ты просто на год младше», но я промолчал. Поскольку не был уверен, что у меня на самом деле больше. Тут вопрос перспективы.

Мы поплавали, вернулись на берег, и Рем вдруг сказал: «Помнишь Кешу?»

Я сразу понял, о ком речь, благо имя — не Серёжа, не Саша, не Дима.

Это было несколько лет назад. Мне было восемь, а тем пацанам — пятнадцать-шестнадцать. Типа, дурная компания. Заводилой у них был один такой Гриня, дуролом-переросток, ну и несколько шкетов при нём, включая помянутого Кешу. В смысле, это они де факто были шкеты, а для меня-то в восемь лет — конечно, очень большие и страшные ребята.

Вообще-то, они ничего по-настоящему плохого не делали. Ну так, довольно безобидно прикапывались порой к нам, к мелюзге.

Но раз случилось, что родакам пришлось уехать в Питер, а я остался на даче один. Это не первый раз было — и родаки могли не беспокоиться. Я в том возрасте вполне был в состоянии сварить макароны, сосиски и даже почистить-зажарить наловленную рыбу. Но эти балбесы, наша поселковая «шпана», когда просекли, что взрослых на участке нет, завалили туда и стали ломиться в дверь, аж погнув крючок. А в доме были только я с дружками. Рем, в том числе.

Не думаю, что эти «фулиганы» действительно имели в виду нечто ужасающее — так, понтовались. Но, честно, я застремался. Все мы, мелкие, застремались. И я не должен был знать, но знал, где у Бати хранится ружьё, ижевская вертикалка. В тайнике за доской в стене. Видел. И где патроны — тоже знал.

Достал ружбайку, открыл дверь с и так погнутым крючком и сразу разрядил один ствол в землю, уперев приклад в косяк. Что характерно, тот жирный и самый борзый Гриня — как-то вот сразу куда-то потерялся. А подняв ствол, я обнаружил, что целю в Кешу. Который из них ещё довольно нормальным парнем казался. Но я всё равно сказал: «Если не уйдёте, следующий — в брюхо».

Кеша (надо отдать ему должное) всё-таки сумел управиться с челюстью, чтобы выговорить: «Ты чего, ёбнутый?»

Я ответил: «Возможно. Тебе от этого легче будет?» Ну или не так «по-ковбойски», в свои-то восемь лет, но они в любом случае слиняли и больше не возвращались.

Родакам я ничего не рассказывал об этом инциденте, благо, Oldman не считал свои патроны. Сплетни, конечно, пошли, но мы их погасили. «Хлопок, похожий на ружейный выстрел? Да, тоже слышали. Кто-то утей, видать, на ближнем озере стрелял не в сезон. Браконьеры».

Кажется, эти старшие ребята оценили, что мы не ябедничали. Больше «фулюганы» до нас не докапывались. Гриня вскорости вообще куда-то исчез, а Кеша? Ну, мы виделись, конечно, время от времени, на улице, в поселковом магазине, даже здоровались — но какие у нас могли быть темы для общения при такой-то разнице в возрасте?

А потом Кеша пошёл в армию, в десант или что-то подобное, насколько я был в курсе, и вот теперь Рем спрашивает, помню ли я его. И развивает мысль.

«Он вернулся. Часто у нас тусит. Он теперь крутой. Типа, сутенёр и бандос. Проституток частенько привозит. Можешь заценить».

Я осклабился, горделиво: «Деточка, ты мне будешь чего-то рассказывать о проститутках? Да я им не какую-нибудь там ананасовую воду подносил, как поэт Маяковский, а я их баксы перетаскивал с точки на точку».

Что было правдой. Несколько раз — доводилось. Ну, мне не светила статья за валюту, даже если б накрыла спецура, и я получал некоторую комиссию с «транзакций». К тому же, я и в отрочестве хорошо умел срисовывать оперов (они, советские «профессионалы» - очень ярко светились по сравнению с нынешними «почти человекообразными»), что, возможно повлияло на дальнейшую карьеру. Хотя бы — то ценное понимание: хочешь быть хорошим сыщиком — не будь похожим на совкового мусора.

Рем ухмыляется: «Ну, он, Кеша их не просто привозит. Он их (совершает движение лыжника на синхронном шаге, присвистнув) — прямо здесь. В смысле, на том берегу. Но отсюда — хорошо видно».

Мы немного посидели, покидали бур-козла на щелчки колодой по мизинцу (ну так, для интересу). Уже вечерело — когда заслышался рёв жигулёвского движка на трудной дороге.

«Это Кешина зубилка, - объявил Рем. - Давай-ка за кусты, от греха».

«От греха?» - усмехаюсь.

«Ага. Во имя праведности!»

Кеша приехал только с одной барышней. Групповухи не вытанцовывалось. Но насколько я видел — вполне такая «сдобная» барышня. Крепкая профессионалка, ничего лишнего, но что не лишнее — то при ней.

Они расстелили коврик, Кеша выволок ящик пива, и, раздевшись, — приступили.

Нет, это было, конечно, познавательно, но не то чтобы прямо дух захватывало. Да, движения натуральные, без «жеманства», как в порнухе — но чего там разглядишь с двухсот-то метров? Как Кешина задница ритмично вздымается над её бёдрами? А главное, мне почему-то вдруг не захотелось смотреть на Ромку, который то ли уже приступил, то ли собирался. То есть, я даже не хотел это выяснять. Не то, чтобы нечто противоестественное в том было бы, но...

Держась линии кустов, я аккуратно спустился к воде и вошёл в неё.

«Ты куда?» - суфлёрским шёпотом окликнул Рем.

«Щас вернусь». И я поплыл, стараясь не делать шума. Приблизившись к противоположному берегу, где Кеша драл свою пассию, уже изрядно постанывающую, я всё-таки не удержался и, о чём вынужден сообщить ради исторической достоверности, сам передёрнул прямо в тёплой воде, на плаву. Ну, накопились всё-таки впечатления — надо было выплеснуть. Мимолётно осознал при этом, что, вполне возможно, я не столько на Ремову мастурбацию смотреть не хотел, сколько не желал, чтобы он видел мою.

Этого никто и не видел, кроме каких-нибудь особо любопытных окушков и карасиков. И та парочка меня не видела. Было ещё светло (белые ночи), но я был сам стелс.

Так же незаметно, осенённый внезапной идеей, — проскользнул через камыши, протянул руку и по очереди умыкнул четыре бутылки жигулёвского из ящика на берегу, зажимая добычу между ног.

В какой-то момент, видимо, я всё-таки выдал себя. Кеша поднял голову, и мы встретились глазами. Извернувшись и оттолкнувшись ногами от берега, я прянул обратно в озеро на спине, умудрившись не упустить ничего из награбленного.

Кеша взметнулся в полный рост, и я даже с некоторым удивлением обнаружил, что был он теперь хоть не коротышка, но едва ли выше меня в мои «полпятнадцатого». Правда, хорошо сложённый, накачанный парень. Не как бройлер-бодибилдер, а именно что атлетически. «Я бы всё равно его уделал раз на раз» - подумал «вскользь», сам, впрочем, не очень в это веря и тем более не желая проверять.

«Ты!...» - Кеша задыхался от возмущения.

Я же, давясь от смеха, крикнул, через водную гладь: «Иннокентий, не отвлекайтесь! Ваша барышня заскучает!»

Барышня, вместо того, чтобы заскучать, звучно прыснула. Видимо, её тоже забавляла эта ситуация.

Кеша погрозил кулаком: «Отдай пиво, гадёныш!»

Возражаю: «Ну куда тебе столько? Энурез разовьётся. Эрекция пропадёт. Алкоголизм — это вредно в твоём-то преклонном возрасте».

Кеша: «Ты чего думаешь, я за тобой плавать буду? Я узнал тебя, профессорский детёныш! Да, да. Попадёшься в садах... - он нагнулся, вытянул из джинсов ремень, потряс им, - вот этим вот так охожу, что...»

Тут барышня, приподнявшись, ухватила его за локоть, привлекая обратно на коврик, мурлыкнула что-то вроде, очевидно: «Да расслабься ты!»

Я подтвердил: «Ага, точно. Говорю же: не отвлекайся. Да верну я тебе пиво, не переживай. Потом как-нибудь. «Я тебя потом поцелую... если ты захочешь». И я уплыл.

Вернувшись к Рему, протянул ему бутылку: «Кеша угощает!»

Он фыркнул: «Ну ты даёшь! Не, но он, вообще-то, правда бандит...»

Я изрёк многозначительно: «В этой стране — каждый второй бандит, каждый третий — положенец».

Рем не знал тогда, что такое «положенец», поэтому заткнулся. Пивом.

В последующие дни я не то, чтобы боялся встречи с Кешей, но представлял себе, как бы это могло выглядеть. «Ты украл у меня пиво! - - Ндя? А ты — сломал у меня дверной крючок. Хочешь об этом поговорить?»

Впрочем, он и редко бывал в Садах. Лишь через месяц как-то пересеклись в магазине, и я сказал: «Я помню, что должен тебе бир. Мы работаем над этим». Он только хмыкнул.

А ещё через полмесяца — я умер. Почти. Мы с Ромкой и другими пацанами купались в том же озере, с того же пляжа. А на противоположном берегу был народ, в том числе и Кеша со всё той же подругой.

Мы перебрасывались мячиком примерно на середине, и тут один из наших, Толик, заявил: «Вот на этом месте — яма. Пятнадцать метров. Мне мужики-рыбаки рассказывали, они промеряли».

Толик был даже чуть старше меня, и в целом разумный парень, но иногда напрягал своей доверчивостью к многозначительным абсурдностям. Я покривился: «Какая, нахер, яма? Какие, нахер, пятнадцать метров? В этой луже — отродясь больше четырёх нигде никогда не бывало!»

Мы поспорили на какую-то ерунду... собственно, на то, что если я достану ила со дна в этом месте — то нарисую ему тем илом слово «хуй» на пузе и он так по посёлку проедет, по главной улице. А если нет — то мне, соответственно, илом с мелководья нарисуют.

Я нырнул, а дальше... Вот до сих пор с трудом себе представляю физический механизм того, что произошло. Вытягивая перед собой руки, я угодил ими в обрывок сети у дна. Видимо, путанка, зацепившаяся за что-то очень массивное (в поднявшихся чернильных клубах ила было не разобрать). Я не знаю, как так можно было исхитриться, но мои руки практически сразу увязли в этой сетке так, что хрен скинешь. Может, я немножко и запаниковал, чем усугубил дело, вырываясь.

Пацаны, конечно, слава Нептуну, быстро заподозрили неладное, поднырнули (благо, реально там метра три было), увидели моё плачевное положение, позвали на помощь. И первым приплыл Кеша, тот жлоб-сутенёр, гроза моего детства и жертва моего наглого пивного пиратства.

Пока на берегу искали нож, чтобы меня высвободить, Кеша несколько раз нырял, набрав полные лёгкие воздуха, и сообщал его мне. Рот в рот, что могло бы показаться пикантно — но при других каких-нибудь обстоятельствах. Абсолютно уверен, если бы он этого не сделал — я бы не дотянул до вызволения.

И хотелось бы сказать, что первыми моими словами, когда меня откачали на берегу, были: «Я помню, что должен тебе пиво».

Но благодаря Кеше — откачивать не пришлось. Когда высвободили и вытащили на поверхность, я просто отфыркался, отдышался, был вполне в сознании и способен грести. Хотя, конечно, теперь уже многие подоспевшие спасатели кричали: «Хватайся за плечо!» Но теперь это было излишне.

Однако ж, выбравшись на берег, я действительно сказал Кеше: «Я помню, что твой должник!» Немного пафосно, по-киношному.

Он выпалил, посмеиваясь немного нервно и тоже всё ещё запыхавшийся: «Иди ты к чёрту! Жив остался — и слава богу».

Я упорствовал: «Тем не менее. Скажи, когда удобно будет зайти — и я зайду».

«С ружьём? - но тут же помотал головой, будто расчищая уши от воды: - Ладно, это я так! Перепсиховал тоже. Ну, сейчас уезжаю — в следующую среду буду вечерком».

У меня оставались кое-какие деньги от своих легальных и не столь легальных заработков, я метнулся в Питер, купил восемь банок Гёссера. Это было дороже, конечно, чем четыре бутылки жигулей, раз в пятьдесят, но не тот случай, где уместен счёт.

Рем, зная о моём твёрдом намерении отплатить «визит вежливости», отговаривал: «Не, ну я всё понимаю, но он же в самом деле бандос!»

«И чего?»

«Ну мало ли? Скажет, что ты ему теперь бабок по жизни должен».

«Вряд ли».

«Ну да, хуйню сморозил. Но... помнишь, он тебе тогда, на озере, ремнём грозил?»

«Ну вот скажет: снимай штаны и ложись!»

Хмыкаю, глядя в глаза: «Рома! Он мне, вообще-то, жизнь спас. Уж как-нибудь не развалюсь».

Выдаёт последний аргумент: «Ну а если чего-то такое... Ну, как это на зоне у них называется? «Опускать», что ли?»

Тут — раздражаюсь: «Не болтай ерунды! Вот бога ради!»

«А чего?»

«А и того, что если кого опустить хотят — к нему вообще не прикасаются! А не то, чтобы...» Я чуть не ляпнул «не целуются под водой» - но это было бы лишнее. Никто же из парней не видел, как именно Кеша меня спасал. Поэтому докончил: «А не то, что в свой дом приглашают!»

Да, я тёрся в просвещённых кругах, у меня были изрядные «понятия о понятиях». Ну, больше, чем у Ромки, во всяком случае.

Когда я заявился к Кеше в следующую среду, он был всё с той же подругой, и оба они были слегка навеселе. «Благообразно» навеселе, можно сказать. На этот раз барышня показалась мне смутно знакомой.

«Ух ты, Гёссер? - подивился Кеша. - А кучеряво нынче пионеры-то живут!»

Тут барышня хлопнула себя по лбу: «А, я тебя вспомнила! Теперь - точно. Ты к Лидке заходил, баксы забрать. Я ещё удивилась, что такой...»

«Щенок?» - усмехаюсь. Да, теперь я тоже её вспомнил. Мы столкнулись в коридоре у одной из покупательниц моего «работодателя», Макса, когда эта Афродита выходила из душа. И она... Я мог бы сказать: «Сразу сделалась моей мастурбаторной фантазией». Это даже не было бы неправдой. В смысле, тогда — любая барышня с её фигуркой могла бы стать.

«Тёма?» - уточнила она. - А я — Диана. Для друзей — просто Ира».

Она была не только фигуристо-пружиниста, по-кошачьи грациозна, но и весьма эффекта. Сейчас на ней был умеренный, не «рабочий» макияж, выгодно подчёркивавший красивое, даже в чём-то аристократичное лицо, которое нисколько не портили слегла хищный соколиный нос и точёный, властный подбородок. Глаза — живые, насмешливые, при этом умные и проницательные. Но эта проницательность ничуть не смущала.

Я взял её изящную кисть с перламутровыми когтями и приложился: «Je suis enchanté, mademoiselle”.

Кеша хмыкнул: «Тут эта, ничаво, что вилки не серебряные?»

Вилки были нормальные. И стол был вполне достойный по тем скромным временам. Шпроты рижские, салями, огурчики, помидорчики. Мы сели к столу.

«Так ты, значит, на Макса работаешь? - уточнил Кеша. - Тесен мир, что хата крытая. Ну, это приятель один так говорит. Сам-то я... Тьфу-тьфу, пока!»

«Макс хвалил очень, - поведала Ира-Диана. - Говорил, что шустрый такой паренёк».

«Это уж я заметил! Куда шустрее!» - подтвердил Кеша. Мы посмеялись. Неловкость, если какая и была, развеялась. Выпили немного Гёссера.

«Ты извини, что тогда...» - Кеша немного смутился.

«С ружьём? - подхватила Ира-Диана. Вскинула свой точёный подбородок: - О да, наслышана. Это, наверное, примерно как в мультике про Пятачка смотрелось? Ну, где он шарик сбивал?»

Кеша: «Сейчас-то смешно, конечно, а тогда чуть не... ну, не к столу».

«Это ты извини, - говорю. - Но я бы не выстрелил».

«Пфф! - Кеша с усилием выдохнул сигаретный дым. - Тогда — видок был такой, что ещё секунда — и хана моей печёнке. Я как домой пришёл — винтом пузырь водяры усосал и отрубился. У бати из занычки стырил. А как прочухался — тут и понял: после такого — одна дорога: в морскую пехоту. Уже, вроде, по жизни ничего не страшно».

Прикидываю: «Значит, в морпехах, а не в десанте. Там, видимо, и научили, как воздух под водой передавать. Ну, как у амеров «котики» - у нас же тоже есть эти, «боевые пловцы». Из этих, значит. Да, вряд ли бы я его по разам сделал».

Говорю: «Извини, но тогда я конкретно стреманулся!»

Кеша: «А я — будто нет! (Хлопает по плечу) Не, ну на самом деле, конечно, мы были не правы. Но мы же не со зла. Так, дурачились».

Кеша плеснул себе и даме водки, я предпочёл отказаться раньше, чем не предложат. Я пробовал к тому времени водку, и мне не понравилось. Понимаю, что непатриотично, но я и сейчас её только для поддержания компании могу навернуть. А так же водка — это просто разбавленный спирт, с тридцать шестого года.

Ира-Диана поинтересовалась: «А у тебя кто-то из родных — в медицине, что ли? Ну там, на озере - «энурез», «эрекция»?»

«Эрекция, - говорю, немного сконфузясь, - это как бы и безотносительно происхождения бывает. Но — угадала, Мисс Марпл».

«Я тоже в меде учусь», - говорит.

Они были милые ребята, мы славно посидели ещё какое-то время.

«А ты знаешь, - говорит Ира-Диана, - что Артём означает «посвящённый Артемиде», богине охоты?»

И промелькнул в её глазах этакий огонёк — будто... бесёнок спичками балуется. Я не очень соображал, к чему бы это — точнее, не мог поверить, но подыграл «интуитивно»:

«Знаю. А Диана — та же Артемида, только римская?»

«Именно! А ты, что же, паршивец такой, на святотатство против своей богини осмелился? Кто на озере за нами подсматривал? Кто меня без одежд видел?»

Вполглаза скосился на Кешу: нет, он был совершенно благодушен. Да и какая ревность при роде-то занятий его подруги? Он даже, как мне показалось, кивнул, ободряя.

«Трепещу и каюсь, - говорю. - Ничтожный слуга своей богини заслуживает, эээ, суровой кары».

Я чувствовал, как мочки ушей вот-вот обожгут шею — но это было приятно. Как подозреваю, Ира-Диана специализировалась на играх с подчинением. «Строгая госпожа».

«Встань!» - приказала она. - «Я тоже хочу видеть тебя без одежд».

Не то, чтобы «месмеризованный», но заинтригованный, я стянул шорты и плавки. Вообще-то, мне льстила мысль, что взрослая барышня сможет оценить моё недурное, для своих лет, физическое развитие. Как тогда, с художницей.

«Богиня настаивает на проведении медосмотра», - заявила Ира-Диана, и я покорно проследовал за ней в другую комнату.

«У тебя раньше не было?» - уточнила она, когда мы оказались наедине.

«Тебе ответить, как пацанам, - или как есть?» - ухмыляюсь, уже весь пунцовый, понимая, как хрипловато и ювенально «звучу».

«Ты здесь где-то пацанов видишь? - успокаивает: - За меня — не тревожься. Я слежу за собой. И всё будет хорошо».

Это было первый раз у меня. И конечно, я был дурак дураком, но мне понравилось. На самом деле, главная проблема любого малолетнего задрота в общении с барышнями — в глубине души он сам не уверен, что ему это понравится, что это не окажется «жалким подобием левой руки». А они чувствуют его действительную робость за напускной развязностью и потому она инстинктивно не уверена, нужен ли он ей, когда она, возможно, не нужна ему. Да, парень фантазирует об этом, представляет себя во всевозможных сочетаниях, какие только видел в порнухе, но он просто не знает доподлинно, что на самом деле почувствует, когда совершит погружение. Это примерно как дайвинг: теория полезна, но не исчерпывающа.

Иришка была, однако, профессионалка очень высокого класса. Она не дала мне ни единого шанса облажаться.

Отдышавшись и замерев в изнеможении, я подумал, какие всё-таки недотёпы и извращенцы наши великие писатели. В их книжках всегда первый опыт — это какое-то гнетущее разочарование, чуть ли не отвращение. Чёрт, неужели эти исполины разума и духа до такой степени не способны осознать свою физиологичность? Естественно, когда ты кончил раз-другой — будет у тебя некоторая утомлённость и даже хандра. Но нельзя же, в самом деле, видеть «опустошение внутреннего мира» там, где имела место всего лишь разгрузка мошонки?

По счастью, однако, я не только на великой русской литературе был воспитан, с её каким-то пещерным антиэротизмом. И Ира — тоже.

Да, это точно. Потом, уже в середине девяностых, мне довелось посидеть несколько месяцев в Бутырке, по служебной необходимость, и самым удивительным впечатлением стало то, что находились там уникумы, которые искренне считали «западлом» не то, что какой-то «неформат», но и, скажем, такую вещь, как вполне себе гетеросексуальный куннилингус. Во всяком случае, разводили первоходов на такие «крамольные» откровения, чтобы если не опустить (опущенный в хате — вовсе не такая радость, как в той переделке рекламы про Мамбу), то подцепить и ввергнуть в некоторую зависимость, за «неразглашение».

Сейчас, конечно, не думаю, что такие дикие даже на киче остались. Да и честно, на их понятия касательно частной жизни — мне всегда было как-то плевать.

Поэтому, если б меня спросили, целовался ли я когда-то с парнем, я бы ответил честно: «Передача воздуха под водой — считается?» И, не скрою, я получил тогда очень большое общее удовлетворение (от мысли, что не сдохну прямо сейчас), но вряд ли сексуальное. Думаю, Кеша — тоже.

Впоследствии, уже устроившись в Москве, я интересовался его судьбой, понимая, что восемь банок Гёссера — всё-таки недостаточная плата за спасение жизни.

Он был не питерский, а местный, райцентровский, вскоре бросил сутенёрскую карьеру в Культурной Столице, открыл охранную фирмочку в своём городке. С моей подачи наши выходили на его вербовку, но Кеша категорически отказывался встраиваться в какую бы то ни было «систему», предпочёл остаться вольным частником. Тогда я попросил, неофициально, коллег из бюро «Балтия» поглядывать за его делами и маякнуть, если возникнут какие-то проблемы.

В своих всё ещё юношеских фантазиях я представлял себе, как, скажем, его ребят примут менты с неучтёнными калашами, начнут дело шить, и тут я такой, на белом коне да в чёрном плаще, с ксивой наперевес, и протокол — в клочья. И все прослезились.

Но ничего такого — не было, хоть плачь. Вот как можно держать ЧОП в России — и вообще никаких проблем не иметь ни с законом, ни с бандюками? Зануда этот Кеша. Ну а потом, к нулевым ближе, они всё с той же Ирой-Дианой укатили в Италию. Коза-Ностре звонить не стал, чтоб присмотрели, но, по слухам, у них и там всё замечательно.

Вопрос психологу

Что считается гомосексуальным опытом? в подростковом возрасте я со своим знакомым играли в компьютерные игры у него дома оба не совершеннолетние а потом он стал доставлять мне оральное удовольствие! Потом попросил меня попробовать сделать ему тоже самое это было для меня впервые! но я не смог и отказался, хотя попытка была после его уговоров он сказал тогда что ничего страшного не будет! если я попробую а я не понимал тогда что этого делать нельзя этого мне было для меня это казалось какой то игрой сейчас мне 23 Я встречаюсь с девушкой и очень ее люблю но хотелось бы узнать считать этот случай за гомосексуальный опыт или нет мне очень не хочется чтобы это считалось гомосексуальным опытом! еще у меня остался страх перед тем что я могу стать геем скажите я напрасно переживаю по этому поводу! Пожалуйста посоветуйте какие нибудь упражнения от страхов и негативных мыслей!

Здравствуйте, Антон!

Вы терзаете себя, потому что не приняли эту ситуацию в вашей жизни. Да, это гомосексуальный опыт, хоть и в подростковом возрасте. Сейчас вы с женщиной и какие могут быть причины для тревоги ? Только если вы захотите завершить то, что вы не завершили тогда? Попробовать? Но ЗАЧЕМ? Наслаждайтесь жизнью с вашей девушкой. И перестаньте себя изводить. С Уважением Олеся.

Хороший ответ 3 Плохой ответ 0

Здравствуйте, Антон! я помню Ваш вопрос:

зачастую молодые люди (подросткового возраста) сами заводят себя в тупик тем, что принимают и видят в себе гомосексуалиста пережив в своей жизни ситуацию или насилия со стороны мужчины или молодого человека, или же пережив растление со стороны также мужчины и воспринимают себя именно ТАКОВЫМИ! НО - это было ПРОТИВ Вашей воли - это было совершено НАД ВАМИ и Вы в этой ситуации таже жертва, что и при насилии! и это НЕ ВЫ гомосексуалист, а тот человек, который над Вами это сделал! и ОТ этого ВЫ НЕ станете ИМ!!! эта ситуацию всего лишь говорит о том, что в Вашей жизни была эта ситуация, НО Никаких более выводов нельзя сделать! и НЕ надо убегать ОТ своих страхов , от своей боли - эту ситуацию тоже нужно проработать, чтобы отпустить и пережить ей и жить дальше!

Только 105 из 575 опрошенных женщин имели гомосексуальный опыт. Они ответили, что оргазма с женщиной достигали намного быстрее и чаще, чем с мужчиной. Если с противоположным полом оргазм был достигнут в 50 случаев из ста, то с женщиной в 75.

Женщина на путь гомосексуализма вступает в более позднем возрасте. Так, первый гомосексуальный опыт у женщин случается в 21 год, у мужчин это происходит намного раньше - в 17 лет.

Почему у женщин возникает желание попробовать гомосексуальные отношения? Это мода, настоящая любовь или эксперимент?

Во-первых, женщинами движет любопытство, они решают испробовать что-то новое, незнакомое раньше. Во-вторых, невероятно, но факт: сексуальные отношения тоже подвержены моде, правда, в меньшей степени, чем, например, одежда или литература. Такая мода в состоянии повлиять лишь на незрелое сознание, поэтому лесбийские эксперименты этого рода характерны для старшеклассниц и первокурсниц, носят преимущественно характер «работы на публику» и быстро проходят (самое позднее к 20 годам).

Еще одна причина - алкогольное опьянение. Наутро барышни, как правило, испытывают смущение и неловкость, стараются сделать вид, что ничего не было, и на этом их сексуальные отношения заканчиваются.

Иногда две женщины оказываются в одной постели по просьбе мужчины. Две девушки, ласкающие друг друга, - традиционная сексуальная фантазия мужчин.

Нередко случается так, что женщину не удовлетворяет ее сексуальная жизнь, и она решает поискать сексуального счастья среди себе подобных.

Институт медицинской психологии в Берлине провел опрос среди женского населения города. В опросе участвовало 575 женщин в возрасте от 17 до 71 года. Анкеты на двадцати трех листах были распространены в женских кабинетах врачебной практики, парикмахерских, университетах. Психологи попытались установить, как важен для женщины вагинальный оргазм, и какое значение придают ему женщины.

При проведении опроса были сняты все табу. Институт попытался установить, что же все-таки влияет на сексуальную жизнь женщины. Это был один из крупнейших опросов за последние десять лет.

В ходе опроса выяснилось, что 74% женщин живут в семье или имеют друга, 8 % наслаждаются сексом от случая к случаю и 17% - не имеют партнера и сексуальных связей.

Первый оргазм путем мастурбации
Благодаря проведенному опросу, удалось выяснить, что свой первый оргазм девушки, как правило, испытывают в шестнадцатилетнем возрасте и 50 % путем мастурбации. 26 % опрошенных достигли оргазма при половом контакте и 15 % - рядом с мужчиной при помощи ласк, но без полового контакта. 57 % опрошенных при половом контакте испытывают множественный оргазм.

Первый гетеросексуальный опыт у опрошенных женщин состоялся в 17 лет. Количество сексуальных партнеров у женщины колеблется от 0 до 80. В среднем, немецкая женщина имеет 8 партнеров. Чтобы достичь оргазма, женщине нужно в среднем 8 минут.

Миф о вагинальном оргазме
Вагинальный оргазм для многих опрошенных женщин аналогичен «землетрясению», однако, клиторальный оргазм, на самом деле, гораздо ярче.

Когда она притворяется
А как обстоят дела с искренностью? 90 % опрошенных женщин сообщили, что неоднократно инсценировали оргазм перед партнером, чтобы доставить ему радость. Для 10 % это игра в театр, так как оргазма они не испытывают. Ясно одно: женщина инсценирует апогей только ради партнера.

Согласно опросу, 41% женщин устраивает мужчина, и они получают полноценный оргазм, 25% возбуждают себя сами, 16% опрошенных считают, что мужчина виноват в том, что не может возбудить женщину, и 14,7% не знают, как сказать партнеру, что не испытывают с ним оргазма.

В том, что женщина не может получить оргазма и насладиться сексуальной жизнью, она винит мужчину. И таких, по данным опроса, 36 %. Ведь для многих женщин оргазм - важный аспект сексуальной жизни. 72% женщин более или менее удовлетворены сексуальной жизнью. 75% мужчин готовы сделать все возможное, чтобы женщина достигла оргазма.

Какие все-таки факторы влияют на женский оргазм? Согласно опросу, на первом месте стоит запах партнера, второе место занимает настроение, третье - гигиена партнера, далее идут стимуляция клитора и уверенность в том, что партнер здоров.